– Они и здесь не слишком густо растут, сэр. Может быть, поэтому Джордж и ушел – ему было нечего делать.

– Жаль. Тратить такой интеллект на то, чтобы повышать упитанность и без того тучных амстердамцев. Он может быть нам полезен. Можно, как ты уже говорил, нанять его временно. Можно привлечь его при чрезвычайных обстоятельствах.

– Да, сэр. Я подумал, что нам нужно кого‑нибудь привлечь в комитет, для кворума.

– В амстердамской полиции только один комитет, и кворум там есть, потому что в него вхожу я. Если ты считаешь, что он может быть нам полезен, просто спроси меня. Нет, не трудись спрашивать сейчас. Я голоден.

– Джордж обычно подает закуски. Возможно, он решил, что это не срочно, – Ван Эффен оглядел плотную фигуру де Граафа. – Да... Избыточные калории. Но все же... – Он встал, открыл деревянную дверцу буфета, за которой оказался холодильник, и сообщил:

– Полукопченый лосось. Копченая форель. Ветчина с гор. Сыры гауда, эдам, немного того и сего.

– Нет предела весу, который можно набрать, мой мальчик.

Чуть позже, слегка утолив голод, полковник поинтересовался:

– Если ты слишком занят или просто боишься сопровождать меня в Тексел, то позволь спросить, чем ты намерен заняться?

– Это зависит от того, что мне удастся узнать от Аннемари и от Васко. Если вообще удастся что‑то узнать. В противном случае я поеду в Тексел и постараюсь заняться тем, что не удалось бедному Джорджу, – постараюсь смешаться с кракерами в пригородном парке.

– Ты! Да ты сошел с ума! Это же кракеры! Через две минуты после твоего появления там все умолкнут навсегда.

– Я там не раз бывал, и немых там никогда не было. Я же не одеваю туда полосатый в елочку костюм, в котором вы меня видели. Форму тоже не одеваю. Там У меня другая форма – форма кракеров. Мне кажется, мы с вами прежде не обсуждали мой гардероб. – Ван Эффен отпил еще немного джину. – У меня есть куртка из моржовой кожи с многочисленными кисточками и

шляпа из енота, с волчьими хвостами сзади. Выглядит потрясающе, ей Богу!

Де Грааф закрыл глаза, крепко зажмурил их и снова открыл.

– Брюки у меня тоже из кожи, только не знаю, из какой. На них по бокам сделана такая же кожаная бахрома. И мокасины, конечно. Тут у меня промашка вышла. Я имею в виду мокасины. Они текут. Потом волосы и усы я перекрашиваю. Они становятся светлыми" хотя и не платиновыми, потому что это привлекало бы слишком много внимания.

– А твой костюм его не привлекает?

– Краска такая, что любую грозу выдержит. Приходится использовать специальный растворитель, чтобы ее смыть. Очень болезненная процедура. К тому же на правой руке я ношу полдюжины колец из чистой меди.

– На той, которой ты дерешься?

– Для кракеров я гринписовец, выступаю против атомных станций, борюсь за окружающую cpeду. Кроме того, у меня еще есть многоцветные бусы, две нитки, и серьга. Только одна. Две – это уже не модно.

– Я должен когда‑нибудь это увидеть.

– Я могу достать вам такой костюм, если хотите.

Де Грааф снова закрыл глаза. Появление Джорджа избавило его от ответа. Великан подал гостям обед. Фирменное блюдо и открытая бутылка «Шато Латур» были поданы очень торжественно. Джордж удалился. Еда была простой. Брюссельская капуста, свернутое рулетиками мясо со специями, яблоки, нарезанные дольками. Но, как и обещал Джордж, все это было великолепно приготовлено. Как всегда в Амстердаме, еды было достаточно на четверых. Как и обещал хозяин, вино было превосходным.

Едва они закончили, как Джордж принес кофе.