Тони вгляделся в смутные очертания домов, слабо освещенные уличными фонарями.

– Это должно быть здесь.

Они остановились перед двухэтажным коттеджем в староиспанском стиле, стоявшем чуточку поодаль от других особняков. Фрэнк поставил машину на небольшую полукруглую стоянку. Они вышли из седана. Тони сунул руку под пиджак и вытащил револьвер из кобуры.

* * *

Хилари перестала плакать, сидя за письменным столом. Теперь, когда ей стало немного легче, она решила подняться наверх и привести себя в порядок, чтобы не походить на огородное пугало: всклокоченные волосы, разорванное платье, разодранные колготки. Она не знала, как скоро прибудут репортеры, но нисколько не сомневалась в неизбежности встречи с ними. Она – известная писательница, автор двух сценариев, чьи фильмы удостоились призов Академии искусств. Больше всего на свете дорожа уединением, Хилари в то же время отдавала себе отчет, что сейчас у нее нет выбора. Придется сделать заявление и ответить на несколько вопросов.

Ей была ненавистна всякая мысль об огласке, а уж в подобной ситуации – и подавно. Люди станут выражать ей сочувствие, в то же время считая в душе, что она опростоволосилась – если не нарочно напросилась на приключение. Ей удалось отбить атаку Фрая, но в глазах любителей жареного это ровным счетом ничего не значит. Безжалостная американская публика станет задаваться вопросом: как случилось, что она впустила бандита в дом? Распространятся домыслы о том, что она все же позволила надругаться над собой, а потом стала наводить тень на плетень. Может быть, даже сама его пригласила. На нее со всех сторон будут устремлены любопытные взгляды.

Единственное, что от нее зависит, это хотя бы достойно выглядеть. Нельзя допустить, чтобы она появилась на фотографиях в том виде, в каком ее оставил Бруно Фрай.

Хилари умылась, причесалась, переоделась в синий шелковый халат и туго подпоясалась. Ей было невдомек, что тем самым она подрывает будущее доверие к своим словам и навлекает на себя подозрения.

Хилари казалось, что она достаточно овладела собой, но, когда она переодевалась, у нее снова дрожали руки.

Ноги стали ватными, и на миг ей пришлось прислониться к дверце шкафа.

В голове мелькали ужасные картины недавнего происшествия. Она увидела перед собой Бруно Фрая, надвигающегося на нее с ножом в руке и с омерзительной ухмылкой. Вдруг его черты стали расплываться и перед ее мысленным взором возникло лицо отца, Эрла Томаса. Это Эрл наступал на нее, вдрызг пьяный, злой, изрыгающий проклятия. Хилари потрясла головой, несколько раз судорожно втянула в себя воздух и прогнала ненавистные образы. Но она никак не могла унять дрожи.

Ей показалось, что она слышит шум в соседней комнате. Умом Хилари понимала, что этого не может быть, но ее не отпускал страх: вдруг Бруно Фрай снова пришел за ней?

Позвонив в полицию, Хилари почувствовала себя лучше. Помощь уже в пути! «Успокойся! – сказала она себе. – Сохраняй самообладание. Ты – Хилари Томас. Ты сильная. Ты никого и ничего не боишься. Все будет хорошо». Это заклинание она придумала в детстве и с тех пор часто прибегала к нему.

Она спустилась в прихожую и услышала шум автомобиля. Из машины вышли двое. Мигалки не было, но Хилари не сомневалась: это полицейские. Она отперла дверь.

Первым вошел плотно сбитый блондин с голубыми глазами. В правой руке он держал револьвер. У него оказался жесткий голос человека, не привыкшего шутить.

– Полиция. Ваше имя?

– Томас. Хилари Томас. Это я звонила.

– Это ваш дом?

– Да. Здесь был мужчина…

Второй детектив, выше и смуглее своего товарища, быстро перебил ее:

– Он еще здесь?

– Кто?

– Человек, напавший на вас, находится в доме?

– О нет.