Продавец пожал плечами:

— В таких городках всегда полно картежников, ковбоев и убийц.

— У этого шляпа с серебристой лентой.

— А, ты, наверное, видел Киллиана. О нем идет очень дурная слава. Вот уже несколько дней он здесь околачивается. Никто не знает, что ему понадобилось. Ты держись подальше от него, слышишь? Он плохой человек.

Габриэль узнала все, что хотела. В городе нет шерифа, зато теперь ей известно имя убийцы: Киллиан. Как только они вернутся в Техас, надо будет сразу сообщить об этом слугам закона, и справедливость вступит в свои права. А пока она выиграла немного времени. Втайне девушка злорадствовала: ведь теперь Киллиан считает, будто Керби убит.

И все равно ей было не по себе: ведь придется снова солгать Дрю. Нельзя рассказывать ему о Киллиане, Дрю храбр до безрассудства, да и Керби свойственно такое же безрассудное мужество. При всем своем восхищении этими людьми Габриэль поняла, что ни Дрю, ни Керби не по плечу единоборство с жестоким наемным убийцей. И она не допустит, чтобы они рисковали попусту. Да, Дрю не оценит ее стараний защитить его, особенно при помощи вранья — но она все еще чувствовала себя виноватой в смерти отца и не хотела, чтобы по ее вине погиб Дрю.

«Ты же актриса, — напомнила себе Габриэль. — Играй роль. Играй самую важную роль в своей жизни».

Габриэль выпрямилась и решительно вздернула подбородок. Она отомстит за смерть отца, но — немного погодя. Она мысленно попросила у отцовской тени прощения, зная, что он бы ее понял и простил: сейчас нет ничего важнее безопасности Дрю Камерона, ее возлюбленного.

Она смотрела, как продавец волочит к двери три больших мешка с овсом. Подхватив четвертый мешок, она выглянула на улицу. Стрелок Киллиан скрылся — наверное, отправился в салун отпраздновать еще одну смерть. Габриэль вздрогнула, как в ознобе, несмотря на жаркое полуденное солнце.

— Тебе худо, что ли? — спросил продавец. — Ты, часом, не болен? — и отошел на пару шагов — на всякий случай.

От необходимости отвечать ее избавил стук колес катящегося по пыльной дороге хозяйственного фургона. Габриэль замерла в страхе: вдруг откуда-нибудь из салуна прямо сейчас появится Киллиан? Она рассказывала Дрю о шляпе с серебристой лентой, а в этих местах такое дорогое украшение — редкость.

Дрю остановил фургон и соскочил на землю. Глянув на ее лицо, он вопросительно приподнял бровь, однако ничего не сказал. Дрю вошел с продавцом в лавку, чтобы расплатиться. Габриэль хотела втащить мешок с овсом в фургон — надо было как можно скорее уезжать отсюда, — но не смогла даже его поднять. К счастью, в это время подошел Дрю, легко взял мешок из ее рук и поставил его в фургон. Так же легко он закинул оставшиеся три мешка, сел на козлы рядом с Габриэль и щелкнул вожжами. Габриэль старалась не смотреть на него, однако чувствовала на себе его взгляд так же остро, как до этого взгляд стрелка.

«Ты же актриса», — напомнила она себе, но все-таки жалела, что и впрямь не больна. Могла бы, по крайней мере, избежать возможных вопросов. Дрю развернул фургон и направился к востоку. Что ж, поездка в Колдуэлл оказалась очень короткой… Зато обратный путь теперь представлялся Габриэль бесконечно долгим.

20.

Прислонившись к дереву, Дрю слушал, как Габриэль поет трогательную балладу времен Гражданской войны.

Он окинул взглядом восхищенные лица погонщиков. Керби уговорил Габриэль устроить им развлечение, и она охотно согласилась, хотя у нее было немало более важных дел. Дрю вообще замечал, что после поездки в Колдуэлл она всецело погрузилась в стряпню, заботы о Малыше и других своих подопечных — и работала как одержимая, словно каждая минута могла оказаться последней в ее жизни.