Зная, что в семействе Эрскинов на сей счет существует давнее предание, автор обратился за помощью к нынешнему графу Мара и Келли. Ниже приводится ответ этого достойного джентльмена:

Что касается изменения фамильных черт Стюартов, то я никоим образом не возражаю против того, чтобы вы опубликовали наше семейное предание в качестве объяснения такой перемены. Речь, конечно же, идет о подмене королевского наследника одним из сыновей графа Мара. Я, со своей стороны, считаю такой поворот событий возможным и даже вероятным, но поверят ли этому люди? Ведь что мы имеем в качестве отправной точки? Лишь сомнительную легенду, уходящую корнями в глубокую древность, да факт необыкновенного сходства между Джеймсом и Джоном. Некоторое время назад мне довелось прочитать в журнале статью леди Форбс, где она обсуждала кандидатуру сына леди Ривз. Не знаю, возможно, ее версия имеет не меньше прав на существование. Но в одном я абсолютно уверен: что бы ни произошло в те далекие дни, знал об этом лишь узкий круг причастных людей. Секрет этот тщательно охранялся в первую очередь от самой королевы. У Марии никогда не возникало и тени сомнений в том, что Джеймс — ее сын.

Утверждение графа Мара и Келли — о том, что, если подмена и состоялась, то королева о ней не догадывалась — позже получило историческое подтверждение. Теперь в этом уже никто не сомневается. Точно так же, на мой взгляд, не вызывает сомнений тот факт, что ребенок благополучно появился на свет. В следующем издании своей книги мистер Фрэнсис — очевидно, чтобы опровергнуть слухи о мертворожденном дитяти — приводит трогательную сцену, состоявшуюся в Эдинбургском замке 19 июня 1566 года. Через два часа после родов лорд Дарнли пришел навестить супругу. Королева взяла на руки сына и протянула мужу с такими словами: «Милорд, я торжественно заявляю перед Богом и буду настаивать на том в день Страшного Суда, что это ваш и только ваш сын. Я желаю, чтобы все присутствующие здесь — как мужчины, так и женщины — стали тому свидетелями. Этот ребенок настолько ваш сын, что, боюсь, как бы впоследствии ему не пришлось о том пожалеть».

Дарнли молча поцеловал дитя и удалился.

— Я надеюсь, — сказала Мария сэру Уильяму Стандену, — что когда-нибудь этот принц сумеет объединить оба королевства, Шотландию и Англию.

Мы знаем, что слова эти стали пророческими. Описанные события происходили в июне. А уже в октябре Мария отправилась в свою знаменитую поездку по Приграничью и в Эдинбург вернулась лишь 2 декабря. Почти два месяца ребенок находился на попечении графини Map — либо в родовом замке Стерлинг, либо в Аллоа-хаусе.

«Если ребенок королевы умер уже после ее отъезда, — рассуждает сэр Фрэнсис, — то графиня Map вполне могла бы тайно захоронить его в стенах Эдинбургского замка. Далее, если предположить, что примерно в это же время она сама произвела на свет мальчика, то ничто не мешало ей совершить подмену — принести к крестильной купели замка Стерлинг собственного сына и выдать его за королевского наследника. Ведь до семнадцатого декабря, то есть до церемонии крещения, никто, за исключением английского и французского послов, не видел младенца… Известно, что и впоследствии Джеймса часто видели в Аллоа, в доме Маров. Он еще долго оставался на попечении графа и графини Map, и многие историки отмечали любовь и заботу, с которой те относились к юному принцу.

Если принять данную любопытную версию за основу, то становится понятной глубокая привязанность, которую Джеймс на протяжении всей своей жизни питал ко второму графу Мару, своему старшему брату.