|
Против Стюартов был их злой рок и бездарный генералитет, осуществлявший руководство военными операциями. Кто знает, что стало бы со страной в противном случае… Вот что пишет по этому поводу в своей «Истории Англии» Дж. М. Тревельян: «Англия волей-неволей оказалась бы в руках кучки ирландских и шотландских авантюристов, чуждых ей по духу и ничего не ведавших об ее нуждах. Страной правил бы принц, окончивший свою жизнь столь же постыдно, сколь доблестно и блистательно он ее начал. Очень скоро нас могли бы втянуть в новый цикл гражданских войн, которые самым губительным образом сказались бы как на уровне промышленности и цивилизации внутри страны, так и на развитии заморской торговли. Сама идея Британской империи оказалась бы под угрозой! Точные прогнозы делать не берусь, но практически уверен, что последствия coup d'etat устроенного дикими горцами в Лондоне, выглядели бы трагическими и абсурдными для нашей страны». Что ж, это позиция беспристрастного ученого, но, наверное, в душе каждого из нас живет якобит! Трезвый ум может сопротивляться самой идее мятежа, но как же трепещет при этом сердце. Боюсь, что в нынешние дни всеобщей религиозной индифферентности нам трудно понять мысли и чувства людей того времени. Сейчас кажется совершенно невероятным, чтобы кто-то — не важно, протестант или католик — захотел поддержать маленького неприглядного курфюрста из Германии против сына Якова II и Марии Моденской. Ведь один из них был принцем крови, а другой, по словам шотландцев, выглядел и вел себя, как «маленький немецкий князек». Впрочем, предоставим снова слово историку. «Этот человек, — писал Дж. М. Тревельян, — ни слова не знавший по-английски, с иноземными толстухами-любовницами в активе и мрачной родовой трагедией в анамнезе, не имел никакой компенсации в виде ума, щедрости или благородства души… И если якобиты не сумели справиться с подобным королем, то причина кроется лишь в одном — в блистательной принципиальности Стюартов. Эти изгнанники упорно не желали изменять своим убеждениям и, подобно Карлу II, вновь заигрывать с протестантизмом».
Наверное, если бы в этом первом ганноверце присутствовала хоть искра героизма, то тогда два якобитских восстания не казались бы нам, современным жителям (причем как шотландцам, так и англичанам), страницами из Мэлори, спроецированными на восемнадцатый век. Итак, сквозь туман истории мы видим, как на крутом берегу Мара собрались дикие горцы во главе со своим горячим, нетерпеливым вождем. Он распустил на свежем хайлендском ветру голубое знамя, которое его супруга сшила для «короля, который за морем». Белые атласные ленты трепетали на штандарте. На одной было написано: «За нашего оскорбленного короля и нашу угнетенную родину»; на другой: «За наши жизни и наши свободы». Члены кланов промаршировали из Бреймара в Перт, повсюду провозглашая Джеймса VIII «Королем Англии, Шотландии, Франции и Ирландии». Хайленд ликовал — до тех пор, пока у шотландских берегов не появился французский корабль с печальной новостью: старый король Людовик XIV скончался. В который уже раз Франция — вольно или невольно — обманула надежды Шотландии! Сначала Мария, затем Джеймс и Чарльз Эдуард — воистину, этих несчастных Стюартов можно назвать Микоберами истории! Все они свято верили, что в самый критический момент подоспеет помощь из Франции, и всех постигло жестокое разочарование. Как только стало известно, что долгожданная французская армада — та самая, которая должна была доставить запасы оружия, боеприпасов и амуниции, а также пополнение в виде инженеров, офицеров и солдат — сгинула, так сказать, прямо у ложа умирающего короля, в рядах мятежных горцев поднялся недовольный ропот. Члены кланов все более склонялись к мысли, что самое разумное в подобных условиях — вернуться домой и положить конец так и не начавшемуся восстанию. |
