Повод же для ареста будет незамысловато-обтекаем: государственная измена. Без каких-либо уточнений. Да и кто уточнений потребует?

Как опасно порой много знать, как опасно...

А может, волнения нелепы, и звонок рейхсфюрера предваряет обыкновенную рабочую встречу, каких были десятки? Может, и так. Но обольщаться и рисковать не стоит. Он не имеет права ставить под удар ни себя, ни то, что несет будущему. А позволить подвергнуться уничтожению, пойти как баран на бойню с тупой покорностью палачу, кто сам одной ногой стоит в могиле - идиотизм и преступление. Дудки, господин рейхсфюрер!

Он несколько успокоился. Закрыв глаза, уткнулся лицом в ладони. Неожиданно вспомнилась Вестфалия тридцать девятого, замок Вевельсбург, выстроенный еще в семнадцатом веке на месте старой крепости; зал с огромным круглым столом, обставленным креслами с высокими спинками, обтянутыми свиной кожей, куда словно были вдавлены серебряные пластины с именем каждого из владельцев кресел. В креслах - тринадцать избранных, включая Великого Магистра. У каждого - ритуальный кинжал. Все "рыцари" - члены СС.

Взоры собравшихся устремлены в центр зала, где словно в колодец ведут ступени, а на дне колодца - каменная купель, окруженная двенадцатью пьедесталами. Со смертью любого из избранных, помимо лишь Великого Мастера, герб его подлежит сожжению в купели, а затем, замурованный в урну пепел установится на каменное возвышение. Великий Мастер - Генрих Гиммлер.

В Вевельсбурге рейхсфюрер собрал элиту элиты ордена, как бы сконцентрировав сам дух СС под сводами старого замка, что стал резиденцией высшей иерархии, и наверняка он пошел бы и дальше в таком своем начинании, учредив в каждом полку подобный центр германского величия, истории и культуры.

Краузе тоже немало поработал над целой программой специального обучения офицеров, включавшей рунические доктрины, положения о внутренних кругах и ритуальных празднествах, проходивших согласно календарю СС. Был там и праздник тридцатого января - день прихода партии к власти, и много иных торжественных дат, включая двадцатое апреля день рождения фюрера, и тридцатое апреля - праздник костров, переходящий в Вальпургиеву ночь, однако главнейшим праздником СС лично Гиммлер установил середину лета - то есть, летнее солнцестояние, одно из четырех солярных торжеств, возродив тем самым древнюю магическую церемонию.

В деле становления ордена принимали участие и интеллектуалы, и невежды, а порою и просто параноики, проникшие потом сюда, в институт, где вполне серьезно пытались воплотить в жизнь бредовые свои замыслы типа изучения силы розенкрейцеровского содружества, символизма ирландской арфы из Ольстера, тайного значения готических башен и итонских высоких шляп. Они же после неудачной бомбежки Оксфорда, когда бомбы не достигли цели, затеяли расследование якобы магических свойств колоколов городского собора, что являли собой оккультную защиту от бомбардировщиков Люфтваффе.

Гиммлер странно соединял в себе и здравый эзотерический практицизм, и явную мистическую шизофрению. Он был прекрасным полицейским администратором, вполне материалистически оценивающим реалии жизни и, одновременно, непредсказуемо-экцентричным безумцем.

В день тысячелетия смерти короля Генриха Первого, рейхсфюрер посетил его могилу в Кветлинбурге и отсалютовал умершему нацистким приветствием во время церемонии поминания, - как другу и советчику. Да, он был опытным медиумом и постоянно общался с усопшими, а особенно - с этим древним саксонским владыкой. Правда, спустя некоторое время, Гиммлер начал утверждать, что сам является инкарнацией короля, хотя каким образом дух наносил визиты к своему же воплощению, он не комментировал. Почему? Краузе подозревал, что высокий секрет связи богосотворенной монады с чередой ее воплощений в человечестве рейхсфюреру известен, но делиться подобной тайной он попросту ни с кем не намерен.

В тридцать седьмом году Гиммлер в составе большой торжественной процессии нес прах короля для захоронения в Кведлинбургском соборе, к месту его первоначального успокоения, и с этого дня каждую последующую годовщину рейхсфюрер проводил в полночном бдении над могильной плитой в мистической беседе со своим покровителем, кто, как он полагал, и являл собою его, Гиммлера, суть.