Джо зашагал, привычно ссутулившись, но не вверх, в гору, а вниз, по грязной дороге, которая вела мимо Кипарисового Кладбища в Ночной Город.

Ветер был мягким, но, что необычно, он не стихал, а дул порывами, словно шквал, в царстве гномов. Он раскачивал чахлые деревья за покосившимися, добела отмытыми дождями воротами кладбища, смутно видневшимися в свете звезд. И казалось, что они трясут бородами исполинского мха. Джо подумал, что духи так же не знают отдыха, как и ветер. Духам все равно: то ли за кем-нибудь гнаться, то ли плыть всю ночь по небу в скорбно-распутном обществе других теней. Временами среди деревьев вспыхивали красно-зеленые глаза вампиров, пульсирующие, словно бортовые огни или выхлоп космического скутера. Чувство глубокой тоски не проходило, оно становилось все глубже, звало его свернуть с дороги, найти себе удобное местечко возле какой-нибудь плиты или покосившегося креста и лежать долго-долго, чтобы жена подумала, что он умер. И еще он подумал: «Побросаю кости, да и пойду спать». Но пока он так раздумывал, распахнутые, висящие на одной петле ворота и похожий на мираж забор и Шантвиль остались позади.

Сначала Ночной Город показался ему вымершим, как и сам Карьер, но потом он заметил тусклые огоньки, слабые, словно глаза вампиров, но мигающие несколько чаще и сопровождающиеся дергающейся музыкой, чуть слышной, словно джаз для пляшущих муравьев джиттербаг. Он шел по пружинящему тротуару, с грустью вспоминая те дни, когда в его ногах как будто были пружины и он бросился в драку словно дикий кот или марсианский песчаный паук. Господи, сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз дрался по-настоящему или ощущал в себе силу. Чуть слышная музыка постепенно становилась все громче и скоро уже грохотала, словно танго для гризли или долька для слонов, свет превратился в бушующее море языков газа, факелов, мертвенно-бледных ртутных ламп и подрагивающих розовых неоновых трубок, и все это великолепие смеялось над звездами, меж которых устало брели космические корабли. Следующее, что он увидел, это фальшивый трехэтажный фасад, облитый, словно дьявольской радугой, огнями Святого Эльма. В центре его были широкие, распахивающиеся в любую сторону двери, из-за которых сверху и снизу вырывался свет. Над входом невидимая рука без устали писала золотистым пламенем с росчерком и завитушками, а справа сатанинским красным огнем горело «СЧАСТЬЯ».

Итак, новое заведение, о котором столько толковали, наконец открылось! Впервые за ночь Джо Слеттермен почувствовал в себе желание настоящей жизни и ласковую щекотку возбуждения.

— Побросаю кости — подумал он.

Он тряхнул сине-зеленый рабочий комбинезон несколькими сильными, беззаботными ударами и похлопал себя по карманам, чтобы еще раз услышать звяканье. Затем он раздвинул плечи, растянул губы в пренебрежительной улыбке и толкнул дверь так, словно хотел ударить стоящего за ней врага.

Внутри заведения было обширно, словно городская площадь, а стойка была длиной в вагон. Круглые колодца над покерными столами контрастировали с нечеткими, напоминающими песочные часы сгустками возбуждающего мрака, сквозь которые ходили девушки с подносами и девушки-менялы, похожие на белоногих ведьм. В отдалении, рядом с возвышением для джаза, виднелись похожие на те же песочные часы силуэты исполнительниц танца живота. Игроки были толсты и сгорблены, словно грибы. Все они были лысы из-за тех мучительных переживаний, которое доставлял им каждый шлепок карт, каждая задержка или окончательная остановка маленького костяного шарика. А Алые Женщины были словно поля пионов.

Выкрики крупье и шорох карт были мягкими, словно перемежающиеся удары щеток и палочек по барабанам. Каждый плотно спрессованный атом заведения прыгал, подчиняясь этому ритму. Ему подчинялись также пылинки, пляшущие в конусах света.

Возбуждение Джо возросло, и он почувствовал, как что-то прошло по его телу, словно бриз, предвещающий ураган — слабое дыхание уверенности, которое могло превратиться в торнадо.