Длинная рука в белой перчатке нырнула вперед, забрала кости и положила их на краю стола перед Джо. Он вобрал в себя побольше воздуха, взял со своего стола одну фишку, совсем было положил ее рядом с костями, но тут до него дошло, что здесь эти вещи делаются немного не так, и он положил ее обратно. Пожалуй, не мешало бы поглядеть на эту фишку повнимательнее. Она была на удивление легка и светла, цвета сливок с капелькой кофе, а на ее поверхности был оттиснут какой-то знак, который не мог разглядеть, хотя мог ощутить. И все же фишка была ощупана очень старательно и сильно больно кольнула его напрягшуюся руку.

Джо словно невзначай обвел быстрым взглядом всех сидящих за столом, не исключая и большого игрока напротив и тихо сказал:

— Бросаю пенки — подразумевая, конечно, одну светлую фишку, то есть доллар.

Это вызвало среди Больших Грибов недовольное шипение, и Мистер Кости с побагровевшим луноподобным лицом шагнул вперед, чтобы унять их.

Большой Игрок поднял вверх черную атласную руку с мраморной кистью. Мистер Кости моментально остыл, а шипение прекратилось быстрее, чем прекращается шипение метеора в самозатягивающейся обшивке космического корабля. Пришептывающим голосом, безо всякого намека на недовольство, человек в черном произнес:

— Принимается.

«Это — подумал Джо — было последним подтверждением моего предположения. Настоящие великие игроки всегда были истинными джентльменами, великодушными к бедности».

Голосом, в котором почти не чувствовалось раздражения, один из Больших Грибов произнес:

— Ваша очередь.

Джо взял рубиновые кости.

С тех пор, как он впервые удержал два яйца на одной тарелке, подчинил себе все мраморные осколки в Карьере и бросил семь пластмассовых букв детской азбуки так, что они легли на ковер в ряд и образовали слово «мамочка», о Джо Слеттермене шла слава, как о человеке, обладающем необыкновенной меткостью броска. Он мог метнуть в шахте кусок угля в крысу и попасть ей в темноте в череп на расстоянии пятидесяти футов, а иногда он забавлялся тем, что кидал куски руды в то место, откуда они валились, и они, точно попав в цель, на несколько минут прилипали к стене. Временами, практикуясь в скорострельности, он бросал семь-восемь обломков в дыру, из которой они вываливались, и это было похоже на сборку головоломки. Если бы ему довелось выйти в открытый космос, он несомненно смог бы пилотировать шесть лунных скиммеров зараз и выписывать восьмерки в самой гуще колец Сатурна.

Единственным же отличием между бросанием камней и костей было то, что последние должны были отскочить от боковины стола, что делало испытание искусства Джо еще более интересным.

Прогромыхав зажатыми в кулаке костями, он почувствовал в пальцах и ладонях необыкновенную силу.

Он сделал низкий быстрый бросок так, чтобы кости упали прямо перед ассистенткой в белых перчатках. Его естественная семерка сложилась так, как он и рассчитывал, из четверки и тройки. Красные точки на них располагались так же, как и на пятерке, только у каждого черепа был один- единственный зуб, а у тройки не было носа. Это были детские черепа. Он выиграл пенни, то есть доллар.

— Ставлю на два цента — сказал Джо.

На это раз он выбросил одиннадцать очков, шестерка была похожа на пятерку, только зубов было три, этот череп смотрелся наилучшим образом.

— Ставлю никель без одного.

Эту ставку разделили между собой два Больших Гриба, обменявшись насмешливыми улыбками.

Теперь Джо выкинул тройку и единицу — четыре очка. Единица с ее единственной точкой, смещенной от цента к краю, тем не менее выглядела, как череп — может быть череп циклопа-лилипута.

Он выиграл еще немного, с отсутствующим видом выбросив три десятка весьма нетривиальным способом. Ему хотелось разглядеть, как ассистентка собирает кубики.