Джо ждал и ждал, что кто-нибудь еще возьмется покрыть бросок Большого Игрока, но смельчаков не находилось. Он вдруг почувствовал, что вопреки его усилиям казаться невозмутимым лицо его краснеет.

Слегка приподняв левую руку, Большой Игрок остановил ассистентку, собирающуюся поднять кубики. Глаза, подобные черным колодцам, уперлись в Джо, который изо всех сил заставлял себя смотреть на них. Он все еще не мог уловить в них ни малейшего блеска. По его спине вдруг побежали мурашки от страшного подозрения.

Большой Игрок с удивительным доброжелательством и дружелюбием прошептал:

— Мне кажется, что у игрока напротив возникли сомнения относительно законности моего последнего броска, хотя он настолько джентльмен, что не скажет об этом вслух. Лотти, карточный тест.

Высокая, словно призрак, ассистентка с кожей цвета слоновой кости, вытащила из-под крышки стола игральные карты и, язвительно сверкнув маленькими белыми зубами бросила в Джо. Он поймал одну вращающуюся картонку и быстро оглядел ее. Это была самая тонкая, жесткая, плоская и сверкающая карта из всех, что Джо приходилось держать в руках. Это был джокер, если это хоть что-нибудь значило. Он лениво бросил ее.

— Удовлетворены? — спросил Большой Игрок.

Джо почти непроизвольно кивнул. Большой Игрок поклонился в ответ.

Ассистентка насмешливо раздвинула свои маленькие тонкие губы и выпрямилась, ее белые, похожие на китайские дверные ручки груди качнулись в сторону Джо.

Большой Игрок, насыщая сам воздух вокруг себя скукой, незамедлительно вернулся к своему шаблону: ставка в сто долларов и бросок в семь очков. Большие Грибы сникли и стали один за другим отходить от стола. Белый Мухомор с необычайно розовым лицом задыхаясь, словно бегун у финиша, поставил довольно круглую сумму, но это не могло помочь, он только потерял свои сотни. А башенка черных и светлых фишек рядом с Большим Игроком выросла с небоскреб.

Джо бесился все больше и больше, страстно желая схватки. Он смотрел на кости, лежащие у края стола, словно стервятник или спутник-шпион, но никак не мог найти законного повода для нового карточного теста или сил заставить себя оспорить правила заведения — было уже поздно. Его выводило из себя, просто бесило то, что он знал, попади только кубик в его руки и он сделает все что угодно и с этой черной колонной, и с этой строившей из себя невесть что аристократией. Он клял себя на тысячу ладов за идиотский, самоуверенный, убийственный импульс, заставивший его отказаться от счастья, когда оно само шло к нему в руки.

Что еще хуже, Большой Игрок принялся смотреть на Джо в упор своими глазами, похожими на угольные шахты. Он сделал три броска даже не глядя на кости. Для Джо это было уже слишком. Он поступил так же нехорошо, как делали иногда жена и мать Джо: смотрели, смотрели и смотрели на него.

Но пристальный взгляд этих глаз, которые не были глазами, посеял в нем ужасный страх. К его уверенности в смертоносности Большого Игрока прибавился сверхъестественный ужас. С кем, не переставал спрашивать себя Джо, он ввязался в игру? В этом вопросе было любопытство, такое же сильное, как и желание победить, взяв кости, и был ужас, но и несущее ужас любопытство.