– Что-то не шибко вы похожи, – встрял Иван Александрович.

– Мамы разные, отец один.

– Ну а с Князевым-то что не поделили?

– Это вы у него спросите, зачем он в меня пистолетом тыкал, – широко улыбаясь, предложил Михаил.

– Что, делиться отказался? – невинно предположил Остапчук.

– А я дел с ним давно уж не имел, – без тени смущения ответил тот, – по идейным соображениям.

– Палкина кто из вас убил? – залепил ему в лоб Акимов.

– Какого Палкина? – удивился Введенский вполне искренне. – Шуряка? Так он же сам сбежал. И, между нами, я его понимаю.

– Так, все, разберемся, – снова прервал их Остапчук.

– Разбирайтесь, это ваше дело, – по-прежнему улыбаясь, одобрил Михаил, – а так, граждане начальники, уважаемые, за что вы меня задержали-то? Нет, я не против отоспаться да подхарчеваться на госсчет, но все-таки… За мной ничего нет, стрелял не я, а он. Что до режима – так, простите, и не собирался я ночевать не по месту прописки.

Иван Александрович вспылил:

– Гони да не загоняй! Да ты неделями в Александрове не появлялся! Проверял я.

– Ой, ну отсижу год, прямо такая заслуга, – покладисто отозвался тот, – срубите тонюсенькую палочку по-легкому, а народному хозяйству от меня ущерб. Так?

– Ты к чему ведешь? – прямо спросил Сергей. – Что тебе до хозяйства?

– Может у меня совесть пробудиться? – вопросом на вопрос ответил Введенский.

– Нет у тебя совести, – заявил Остапчук.

– Ну и пусть нет. Есть свой интерес. А вам, коли хотите, историйку забавную расскажу, – Михаил со значением глянул на Акимова, – о том, к чему приводят пьянки на кладбищах.

– Чего ж не послушать? Позабавь, Введенский, очередной байкой, – одобрил Сергей с показным равнодушием, делая вид, что разбирает бумаги.

– Только сперва уговорчик небольшой, если позволите.

– Не в твоем положении условия следствию ставить, – строго заметил Остапчук, – неизвестно еще, что стоит твоя историйка.

– Стоит, стоит, – заверил Михаил, – как раз насчет Князя. Контрабанду-то когда еще докажете, и докажете ли, а тут попытка присвоения государственного имущества… клад – он же государству принадлежит?

– Да.

– Вот. И незаконное завладение оружием, ну и до кучи – пальба в живого человека. Вам я как свидетель очень пригожусь, палочка в плане куда толще, а вреда никакого. Как вам такое предложение?

– Грамотный больно, – снова вставил Остапчук.

Михаил изобразил почтительный поклон:

– Все благодаря вам, Иван Александрович, все вашими трудами.

– Как же ты, Введенский? Никак своих сдавать начал? – продолжил придираться Саныч. – Это же не в твоих правилах?

– Я вам снова заявляю: не свой он мне, – отбрил Введенский, – я за всю свою жизнь ни одной вещицы за рубеж не продал, хоть расстреляйте.

– Не отвлекаемся, – призвал к порядку Акимов, – ну, допустим, ты пойдешь свидетелем того, что Князев имеет отношение к незаконным поискам клада, не считая остального. Что ты хочешь взамен?

– Немного, – заверил тот, – с сестрой проститься и с невестой.

– Невеста… где она у тебя?

– А в больнице нашей.