В мозгу вертелись слова Эмбер и терзали его. Не только потому, что он испытывал острую физическую потребность в ней, но и потому, что она была абсолютно права. Выхода не было. Разве что она предаст свою мечту или попытается ввести Управление в заблуждение. Однако, учитывая, что речь шла о разведывательном агентстве, такой обман едва ли был возможен.

Как он посмел просить ее отказаться от той мечты, к которой стремился сам? Тем более что не смог ответить на заданный ему вопрос: «Ты сам ушел бы по своей воле из Управления?»

Он не знал ответа. Действительно не знал. В свое время он отказался от мысли поступить в ФБР из-за матери и всю жизнь жалел об этом. Мог бы он уйти из Управления ради Эмбер? Ему нравилось думать, что мог бы; нравилось думать, что он тот тип мужчины, который ставит отношения выше карьеры. Но такие решения легко принимать, лежа в темноте в постели.

Настоящее испытание ожидало бы его, если бы ему предложили работать в агентстве. Но с испытаниями такого рода ему вряд ли суждено встретиться.

Раздосадованный этими мыслями, Финн заставил себя неподвижно лежать на спине с закрытыми глазами. Его окружали звуки дома Эмбер. Тихое царапанье сосновых веток о деревянную обшивку дома. Шум воды в трубах. Мягкая поступь шагов по лестнице. Скрип петель двери в его комнату.

Он сел на кровати, всматриваясь в темноту.

– Эмбер?

Ответа не последовало, однако послышался звук тихих шагов по деревянному полу. У Финна сильно забилось сердце, и он сунул руку под подушку, но, не найдя пистолета, был разочарован. Разве Эмбер не знает, что в каждой кровати должно быть спрятано оружие?

– Это я,– сказала она, вырисовываясь на фоне окна едва заметным силуэтом.

Финн снова откинулся на подушки.

– При данных обстоятельствах не стоит так подкрадываться.

– Извини.– Постель просела под ее весом, и Эмбер залезла под одеяло, свернувшись калачиком рядом с ним.– Можно мне загладить свою вину?

Его тело запылало жаром желания. Жаром, который он не собирался охлаждать.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, не сумев сдержать резких ноток в голосе.

Отодвинувшись от него, Эмбер села и включила небольшую лампу рядом с кроватью. Свет просачивался сзади, освещая ее волосы и делая похожей на ангела. Финн невольно улыбнулся. Эмбер была чем угодно, но только не ангелом.

– Ты сердишься,– просто сказала она.– Мне жаль.

Он закрыл глаза, чувствуя себя идиотом.

– Я сержусь, но не на тебя. Я не должен был предъявлять на тебя права. Просто я хочу...

Он запнулся. Суть состояла в том, что он хотел всего. Ему нужна была жизнь, которую он вкусил, и эта женщина, которая за столь короткое время стала значить для него больше, чем он мог вообразить. Он любит ее. О господи, он действительно ее любит. Осознание этого с ошеломляющей ясностью поразило его. Он любит ее, но она не может ему принадлежать, сколько бы он ее ни хотел.

– Знаю,– сказала Эмбер, гладя его по щеке.– Я тоже хочу.

Он глубоко вздохнул, боясь поверить, что это правда.

– Чего? Чего ты хочешь?

– Тебя,– просто сказала она.– И всего вместе. Жизни, которую на самом деле не могу иметь.– Она оперлась на локоть.– А как ты думаешь? Может человек быть по-настоящему счастлив, если не имеет всего, что хочет?

Финн рассмеялся.

– Думаю, да,– ответил он, потом серьезно спросил: – У тебя до сих пор было все, чего ты хотела?

– Не знаю,– сказала она.– Никогда об этом всерьез не думала.

– А сейчас? Чего ты хочешь сейчас?

Она поцеловала кончики своих пальцев, потом прижала пальцы к его губам.

– Я же сказала: я хочу всего. Но помимо этого, я хочу тебя. Чтобы ты был во мне.