Но снаружи ответных выстрелов они не услышали. В тревожной тишине опять раздался голос из мегафона:

– Члены организации «Красной Армии»! Обращаемся к вам с предложением о том, чтобы мирно разрешить создавшуюся ситуацию. Повторяем: если вы выпустите на улицу заложников, мы гарантируем вам жизнь и свободный выезд из страны. Мы знаем, что вас всего двое и что у вас практически нет шансов, чтобы противостоять штурму здания, который начнется через несколько минут.

В ответ раздалась автоматная очередь. Вероятно, нападающие, пользуясь моментом, стали занимать удобные для штурма исходные позиции. Они по прежнему не отвечали на огонь террористов.

В этот момент заложники услышали крик белокурого:

– Господа полицейские! Если вы начнете штурм, то мы немедленно расстреляем одного из заложников. Повторяю: как только мы подвергнемся нападению извне, мы приступаем к ликвидации заложников.

В здании и за его пределами наступила тревожная тишина. В этой тишине раздался телефонный звонок. Власти не упускали ни одного шанса для того, чтобы убедить террористов в бесполезности предпринятой ими акции. Во всяком случае, использование телефонного канала могло служить и отвлекающим моментом. Телефон звонил и звонил, а террористы все не брали трубку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они услышали характерный голос белокурого. Они, правда, не разобрали, о чем шла речь, но по тону разговора поняли, что немцы продолжают настаивать на своих требованиях.

Переговоры прервал сильный взрыв, потрясший все здание банка. Наверное, штурмующим удалось заложить фугас под дверь черного хода. Сразу вслед за взрывом послышались гортанные крики на немецком языке, и отчаянно застрекотали автоматы «красноармейцев». Им отвечали тем же снаружи. Все это продолжалось около двух трех минут, когда раздался еще один взрыв – теперь откуда то сверху.

– Это на чердаке, – прошептал клерк.

Заложники тревожно вслушивались в перестрелку, ожидая своей участи. Фрам четко представлял себе, что в этой ситуации в любую минуту может открыться дверь, и Клотц уведет кого нибудь из них с собой, чтобы продемонстрировать властям серьезность своих намерений.

– Давайте попробуем ошеломить террориста, – прошептал Фрам Динесену. – Когда он начнет открывать дверь, вы станете с одной стороны, я – по другую сторону проема, и как только он покажет свою физиономию, мы бьем его по кумполу и…

– А если он будет не один? И наш удар окажется не… не очень чувствительным? Что мы в наручниках можем противопоставить автомату «Узи»? – засомневался датчанин.

– Наши ноги.

– Чтобы убежать?

– Зачем бежать? Ногами будем драться. И наручниками тоже.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал головой Динесен.

В доме на некоторое время все стихло и затаилось. Снаружи тоже не было слышно признаков какой либо активности. Заложники недоуменно вслушивались в тишину, пытаясь угадать, что за ней может скрываться.

– Может быть, они все уже убиты? – высказал предположение клерк.

Ему никто не ответил, хотя каждый суеверно подумал именно об этом. Надежда тлеет слабой искоркой глубоко в душе, а если ее выпустить наружу, то она может и не сбыться. В подтверждение этого за дверью раздались тяжелые шаги – так уверенно могли ходить только террористы. Проникшие в дом полицейские при передвижении по дому соблюдали бы известную осторожность.

– Это Клотц, вперед! – прошептал Фрам и стал по левую стороны двери, кивком головы приглашая Динесена занять место напротив. Старший криминаль ассистент, привыкший подчиняться только своему начальству, беспрекословно выполнил команду, исходившую от иностранца, считавшегося всего несколько часов тому назад объектом слежки его бригады.