|
Их и искать не надо – известны. Холопы боярина Колбяты Собакина! Значит, Софроний будет искать с ними встречи. А с кем еще-то? Чай, Колбята в его делишках не посторонний. Вот и пусть поможет чем может. А вот дальше возможны варианты. Первый: если Колбятиных сейчас нет в городе, то надо их вызвать, желательно к вечеру, то есть – отправить гонца, а лучше – посетить боярина лично. В последнем случае – хорошо бы прихватить с собой и Авраамку да потолковать как следует. Можно, конечно, и своими силами обойтись, без Колбяты и его людей, но… но это – если старший дьяк глуп, а он не глуп, очень даже не глуп – многоходовую комбинацию с вооружением дураку провернуть не под силу. А раз не глуп – понимает: в случае чего, ответственность за содеянное лучше разделить с одним из сильных мира сего – боярином Собакиным – да и, в таком случае, и отвечать-то не придется, отмажут. Если не местный Софроний – точно так и поступит, а вот если местный, может и своими людишками обойтись.
Раничев чуть было не свалился в реку – задумался. Ага, вот и болотце, и лодки. Речка тут узкая, на излучине лес растет, густой, еловый – там и укрыться можно да посмотреть – что да как. Морозец малый не страшен – однорядка теплая, да и кафтан под ней, чай, не летний, с подбоем. Иван просидел в лесу несколько часов. Хотел уж было плюнуть да идти к мосту – справиться у Лукьяна, да вдруг заметил на том берегу спускающуюся к лодкам фигуру – среднего роста мужичка в теплом, подбитом мехом, кафтане – кожухе, подпоясанном неприметным пояском. На голове – темная обшитая собачьим мехом круглая шапчонка-скуфейка, борода редкая, длинная, нос большой, висячий, словно перезревшая груша. Все это Раничеву хорошо было видно из своего укрытия – река-то и вообще не широка, а уж в этом месте – в особенности. Что за мужик? Рыбак? Перевозчик? Нет, не похож ни на того, ни на другого – больно уж прикинут прилично. Осмотревшись, мужик поправил скуфейку и осторожно отвязал от колышка лодку. Вытащил из кустов поблизости доску – ага, весла-то и нет! – уселся и споро погреб к мысу. Да тут и грести-то было совсем ничего. Выбравшись на низкий берег, вислоносый вытащил лодку на песок, но у воды не бросил, оттащил к лесу, замаскировав еловыми ветками. Перекрестился, услыхав, как заблаговестили к вечерне… Вот тут Иван и сунул ему под шею нож: – И много ты кольчужек продал, пес? Дьяк вздрогнул, аж рот открыл удивленно. – Только не вздумай кричать, Софроний, – тут же предупредил Раничев, – тут повсюду наши. Лучше скажи – Авраамка жив ли еще? Коли жив… может, и тебе повезет. – Жив, жив… – неожиданно тоненьким голоском пропел Софроний. – Ножик-то убери, не сбегу. – Да уж, не вздумай. Почесав шею, дьяк уселся на поваленную ветром ель. Взглянул на Ивана, словно побитый пес: – Видать, не своим хотением действовал Авраамка, предупреждал я, да рази ж послушали… – спохватившись, Софроний тут же закрыл рот. – Предупреждал, говоришь? – Раничев усмехнулся. – И что боярин Колбята? Неужто так туп оказался? Дьяк пристально посмотрел на Ивана: – И про боярина знаешь? Что будет, ежели я на него первым донос напишу? Упасуся? – Как Авраам… Дьяк махнул рукой: – Да ничего с ним не сделалось. Лежит себе в баньке, полеживает… Хотел язм сперва сам с ним словом перемолвиться, так нет же, не хочет и говорить. Врет, что сам-один все вызнал. Теперь уж точно вижу, что врет. А ты, батюшка… чтой-то тебя не припомню? – Из новых бояр я, – скромно кивнул Раничев. – Со двора Тохтамыша-царя. |
