— Хорошо. Дальше, — коротко бросил генерал.

— Дальше нужно искать «крота»! — сказал Пушко.

— Искать — где? В Кремле? В правительстве? В Думе? Вы хоть соображаете, что это такое?

— Ну, как бы… — Пушко оглянулся на Евсеева и пожал плечами. — Я не знаю…

— Зато я знаю.

Ефимов больше не кипятился, не краснел и даже рапорт оставил в покое. Он достал из стола специальную замшевую салфетку, снял и протер очки. В отличие от многих людей со слабым зрением, он не щурился и не казался в эту минуту жалким и беззащитным.

— Вы свободны, — бросил он.

Евсеев дернул Пушко за рукав и направился к выходу. Тот неуклюже повернулся, последовал за ним.

— А как же рапорт? — шепотом спросил он у Евсеева.

— Рапорт останется у меня! — сказал вдогонку генерал. — И хватит заниматься ерундой! Хватит!

Светская жизнь

Шестиметровый «Майбах» цвета «черный бандит» заехал на круговую площадку перед Екатерининским дворцом и сбросил скорость.

— Пятый, встречайте. Мы на месте.

— Вижу вас, Первый. Встречаю.

Часть группы охраны прибыла раньше, чтобы подготовить место для хозяина. К машине подбежали трое дюжих охранников — одного из них звали, кажется, Альберт. А может, Вася. Или как-то еще. Для Бруно все они были на одно лицо, имена он запомнить даже не пытался. Охраны у Семена Романовича Трепетова душ сто, не меньше. Голову сломаешь, пока каждого запомнишь. Для него все они были просто дылды, дылдари и долдоны.

— Пять секунд буквально! — сообщил Вася-Альберт, сунувшись в окно к водителю. — Сейчас вице-премьерская тачка выедет, мы на ее место!

«Вот х…и», — подумал Бруно.

Яркие огни иллюминации, забитая люксовыми авто площадка, огромное неоновое число «250» в вечернем небе, струящийся белым и красным логотип «Moёt & Chandon» над входом. Струнный квартет на травке, Дебюсси. Мужчины в смокингах и фраках, женщины в вечерних туалетах…

— Ага! Вон та прошман… пардон, та дама, про которую я вам говорил, Семен Романович! — громко сказал Бруно, показывая пальцем куда-то в толпу. — Вон та, в зеленом платье с такой длинной х…овиной! Ну, точно! Это она меня тогда в туалет затащить хотела! У нее в трусах была пробирка с коксом! Вон, идет с этим мужиком под ручку!

— Бруно, заткнись, пожалуйста, а? — раздался бесцветный надломленный голос с заднего сиденья.

Там сидела Маша, подруга Семена Романовича. Она два часа назад вернулась с Ямайки.

— А кто это, Маш? Ты ее знаешь? — спросил Семен Романович, оглядываясь на даму в зеленом.

— Да Сонька Печерская, кто ж еще… «Болтуху» какую-то ведет на Пятом канале… Мамочки, голова просто раскалывается…

— Она тогда тоже в какой-то зеленый парашют завернута была! — сказал Бруно. — И со сцены чего-то зажигала! Про ответственность чего-то! Про мировой кризис! А мне говорит: заряжай, говорит, Брунчик, щас улетим нах!

— По-моему, это сам Павел Давыдович с ней, — сказал Семен Романович, наблюдая за толпой. — Или это не он? Что-то я не разгляжу…

— Вот сучка! — вяло отозвалась Маша.