— А пусть не пристает! — огрызнулся Бруно. — Я при исполнении, между прочим! Нечего всякое фуфло толкать под руку! Арестую, и все дела!

Для пущей важности он подул в спрятанный на лацкане пиджака микрофон и сказал:

— Пятый, как слышишь? Следить за обстановкой в оба глаза! Вот так!

В этот момент был, наверное, подан некий невидимый знак, и вся публика потянулась в фойе. Там стояли роскошные черно-белые диваны, пиликали скрипки, а прямо по центру высилась огромная многоэтажная пирамида из бокалов. Бокалы, как тут же убедился Бруно, были пусты. Зато рядом с пирамидой он заметил грустного лохматого ребенка во фрачной паре.

— Пушистик, это ты весь шампань выпил? — строго спросил Бруно. — Что ты здесь вообще делаешь?

— То же, что и ты, — промямлил лилипут. — Охраняю, типа того…

Бруно расхохотался. Пушистик (он же Пушкин) в свое время был эскорт-боем для богатых московских клиентов обоего пола. В свои тридцать с лишним он был еще ниже Бруно, имел хрупкую фигуру подростка, тонкое одухотворенное лицо без малейшего признака растительности и с первого взгляда походил на учащегося детской музыкальной школы. Юного скрипача, к примеру.

— Пушистик, мать твою! Охранник! Да на тебя любая болонка гавкнет — ты в обморок ляжешь!

— Возможно. Но ты просто не владеешь ситуацией, — томно молвил Пушистик. — Сейчас маленькие люди — модный тренд сезона. Как плетеные сумки от Дольче и Габбана, как сапоги со стразами, крупные воланы, принты с природными мотивами…

— Короче! — перебил его Бруно.

— Ну, после той передачи, где ты кулаками махал, вообще такое началось! Ужас!

Пушистик округлил глаза.

— Меня пригласил один крупный банкир, спросил, какими видами единоборств я владею. Они теперь считают, понимаешь, что все маленькие люди очень хорошо дерутся… Я тогда в шутку сказал, что у меня черный пояс по кама-сутре. Он говорит: хорошо. Главное, говорит, чтобы боялись… Но сейчас они этой игрой увлеклись… «Белоснежка и семь гномов»… Вот я там и отрабатываю.

Пушистик неожиданно схватил Бруно за полу пиджака, помял между тонкими пальцами.

— Хороший смокинг. Английское сукно. Ральф Лоран?

— Чего? А х…й его знает! Машка в Лондоне купила!

— А мне перешивали хозяйский, — с разочарованием признался Пушистик. — Точнее, его сына. И все равно в паху великоват, топорщится. Как, сильно заметно?

— Огурец туда положи, все будет нормал! — посоветовал Бруно. — Ладно, я пошел, вон, Романыч без меня скучает.

Он сделал хозяину знак: все под контролем, не беспокойтесь! Тот, похоже, не обратил внимания. Трепетов разговаривал со своими дружками-партнерами из «Недр», продолжал обсуждать последние новости. Машка в окружении подруг развалилась на черно-белом диване, изнемогала от мигрени, приходящей в упадок Ямайки и уныло-говенной Москвы.

А банкетный зал, как оказалось, еще не открывали! И пирамиду из бокалов никто не спешил наполнять! Охренеть просто. Раньше Бруно и предположить не мог, что на мероприятиях такого масштаба почтенной публике приходится томиться в ожидании. И, главное, никто не возбухнет даже. Странно. На зоне за такой беспредел виновных давно бы офаршмачили и посадили в ШИЗО…

Как оказалось, все ждали главную гостью вечера — какую-то известную американскую актрису, она сейчас пиарит «Моэт и Шандо», ездит по разным тусовкам и пиарит, а еще в роликах разных снимается. Бруно не запомнил ее фамилию, у него плохая память на американские фамилии. Блондинка такая с припухлыми губами.