Как — убит?! Где? Кем? Что за железная дорога? В достоверности сообщения не было сомнений. На обороте листка — отметка, о которой мы договорились с Немлером: перечеркнутая латинская буква «Р» в кружке, вроде дорожного знака «Стоянка воспрещена». Теперь этот наудачу выбранный символ имел для меня реальный смысл: промедление — гибель. В записке упоминался «Заксенверк». Эрих должен знать, в чем дело. Надо найти его!

Едва сдерживая шаг, чтобы не кинуться бегом, я вернулся к кассиру, подождал, пока ушла парочка, которая покупала билеты.

— Срочно необходим Эрих Бауэр!

— Он на заводе, — сказал кассир. — Конец смены — в шесть.

— Хорошо. Встретьте его. Свидание со мной — в девятнадцать, вон в том сквере у фонтана.

— Я не имею права. Я только передаю записки.

— На мою ответственность.

— Но, герр Вегнер, я подчиняюсь не вам...

— Тот, кому вы подчиняетесь, погиб. В девятнадцать жду.

Через десять минут я уже выводил из гаража «фиат» Динглингера. До Вурцена — сто двадцать километров. Успею или нет?

Шоссе шло параллельно Эльбе, вниз по течению. Стрелка спидометра легко перевалила через цифру 100. Ровно гудел мотор. Идеально гладкое полотно асфальта мчалось мне навстречу вместе с голыми деревьями, коттеджами, встречными машинами.

Я въехал в древний городок Майсен. Его улочки, построенные тысячу лет назад, еще при Генрихе‑Птицелове, не были рассчитаны на автомобильное движение. На углу, у дома из серого камня, пористого от времени, пришлось остановиться. Каменные воины стерегли вход в ресторан «Миттельальтер». У этого средневекового ресторана стоял вполне современный «мерседес». Из него вышли трое в черной форме гестапо с нарукавными повязками. Мне надо было подождать, пока пройдет автобус или отъедет «мерседес». Я знал эти проклятые машины с зажимами для ног арестованного. Один из гестаповцев окликнул меня:

— О, герр Вегнер! Решили посмотреть древности?

Я был для них своим. Мы не раз встречались на допросах.

— А вы что здесь делаете? Решили проверить благонадежность этих типов? — Я кивнул в сторону древних воинов у входа.

— Нет, мы хотим проверить, какое здесь пиво и бифштексы, — ответил гестаповец. — С утра голодные как волки. Только собрались пообедать на Прагерштрассе, как пришлось ехать в Вурцен.

— Там тоже отбивные?

Он захохотал, наклонился к окну «фиата» и понизил голос:

— Кое‑что поделикатнее. Скорее, куропатка в белом соусе. Молоденькая фройляйн, причем невеста иностранного дипломата.

Каменные истуканы качнулись вместе со стеной. С трудом я разжал губы:

— Ну что ж, желаю успеха.

— Может быть, пообедаем вместе? Здесь великолепная кухня.

— Спасибо, спешу. Я тоже тороплюсь к одной фройляйн, но совсем по другому делу. Приятного аппетита!

Автобус уже прошел. Дорога была свободна. Озноб и оцепенение сменились хорошо знакомым ощущением боя. Руки не дрожали на рулевом колесе. Проехав Майсен, я снова нажал акселератор до предела. Эльба ушла влево. Еще полчаса — и впереди показалась розовая черепица Вурцена. Гестаповцы уже, вероятно, заканчивали свой обед. А что, если не застану Анни? Где искать ее?

Она была дома. Сидела за столом в черном платье, бледная, напряженная. Увидев меня, вздрогнула, вскочила:

— Зачем ты приехал?! Уезжай сейчас же! — Она обнимала меня и тут же отталкивала. — Уезжай! Я уже попрощалась с тобой.

— Анни, ты знаешь?..

— Я знаю все. Уходи же ты, ради бога, пока не поздно!

— А почему ты?.