|
— А был ли генератор, я не помню. У меня же это… Память отшибло из-за предательства. Вы что, забыли? — Помню, — озабоченно сказал Штык. — Ну и зачем им понадобилось электричество? — Не могу знать, мой генерал! — четко доложил Буль. — Не важно, — принял решение Штык. — Идём дальше. А то Хомяк вон куда уже удрал. Но буквально через минуту Буль схватил его сзади за плечо. — Вы не туда идёте, мой генерал! Хомяк это место обошёл, пока мы с вами говорили. Здесь напрямую нельзя. Леденит. — Какой «леденит»? — растерянно спросил Штык. — Кишки леденит. Вы разве не чувствуете? Хомяк ведь обошёл… — А ты что, тоже чувствуешь, как тебя колет, щиплет… леденит? — поразился Штык. — Конечно, — удивился вопросу Буль. — Вот справа что-то колющее как раз осталось, а возле вон того кривого дерева зубы сильно ныли. Самая неприятная была штука за всё время. Прямо как у стоматолога в кабинете. — Так что ж ты молчал? — вопросил Штык, пытаясь переосмыслить ситуацию. — Так вы ничего не спрашивали, мой генерал. А жаловаться, как этот слюнтяй, я не стану. Всё прекрасно чую не хуже этого нытика. Но терплю. — Молодец, — задумчиво сказал Штык. — Это очень хорошо. Нет, это скорее очень-очень-очень хорошо. — Рад стараться! — рявкнул Буль, гордо выпячивая грудь. — Тихо ты, — осадил его Штык. — А то дизель-генератор перекричишь. Хомяк остановился и терпеливо ждал свой маленький отряд. Штык помахал ему рукой, показывая, что можно идти дальше. Решив проверить мелькнувшее вдруг в голове бредовое предположение, спросил: — А что, ефрейтор, можешь сказать, сколько у меня сейчас пальцев на руке согнуто, а сколько — разогнуто? Кустистые брови на лице генерала сошлись вместе. Он с недоумением взглянул на правую руку командира, заложенную за спину, искательно посмотрел ему в лицо и наконец сказал: — Так вы руку из-за спины выньте — тогда скажу. — А так не можешь? — испытывая одновременно облегчение и разочарование, спросил Штык. — Никак нет! — Да тихо ты… Порядок следования прежний. Но если вдруг ощутишь что-то необычное, какое-то особенное воздействие — сразу скажи, — и, увидев, что генерал собрался дать утвердительный ответ в любимой громогласной форме, цыкнул на него и показал кулак. Буль осекся, оглянулся назад и понимающе кивнул. Шагая вслед за Хомяком, Штык размышлял о превратностях судьбы. Ещё совсем недавно он чувствовал себя почти беспомощным, а сейчас шёл по Зоне, как на прогулке, ведомый генералами, по сути, превратившимися в сталкеров. Оставалось узнать, в какой стороне находится Периметр, и просто идти к нему кратчайшим путем. Не давала ему покоя и ещё одна проблема: впервые за долгое время Штык начал ощущать отзвуки давно позабытого, гадкого и совершенно необходимого, во всех смыслах, чувства: страха. Это и радовало, и печалило одновременно: с одной стороны, главная проблема в его жизни, кажется, решилась сама собой, с другой — он не имел сейчас права бояться. |
