– У дома моего ты был с капельмейстером? Помню, помню. И теперь понимаю, кто послал тебя. Сеньор Арайя.

– Про это тебе говорить не станем. А сейчас лежи без движения ежели не желаешь, дабы мы рожу тебе разукрасили.

Пьетро замолчал. Сопротивляться ему было трудно, и он понял, что всецело в руках этих людей. Его отнесли в подвал и там посадили на цепь. Двери закрылись, и Мира остался в полной темноте…

***

Год 1740, январь, 24-го дня. Санкт-Петербург.

Сеньора Мария Дорио.

Мария проснулась, и увидела, что на её пальце нет заветного кольца. Он вспомнила тот бокал вина, который преподнес ей Франческо Арайя, который был в тот день необычно с ней любезен и щедр на обещания.

Сам Франческо сейчас стоял с ней рядом. Он улыбался.

– Вы что-то потеряли, сеньора? – спросил он.

– Где мое кольцо? – она вскочила на ноги. – Что это значит? Это подарок государыни императрицы Анны Ивановны! Как смели вы, сеньор, тронуть его! – вскричала Дорио.

– Не стоит вам так кричать, сеньора. Кольцо вам вернут. Я взял его временно.

– Вы взяли? И вы вот так признаетесь в воровстве?!

– Я не сказал, что я его украл, сеньора. Я сказал – взял. И взял на время. Дабы одну известную вам особу выманить.

– Что? – Мария села на стул, не в силах более стоять.

– Я ведь обещал и вам, и вашему любовнику шуту, что посчитаюсь с ним. И теперь ему никто более не поможет.

– Вы хотите этим кольцом заманить Пьетро в ловушку?!

– Вы догадливы, сеньора!

– Но Пьетро станут искать! Ведь скоро день рождения государыни! И я все скажу императрице после концерта! И герцог Бирон также все узнает! – бушевала Дорио.

– Если бы все было так, то разве стал бы я вам все рассказывать? Нет, сеньора, Мария. Вы никому и ничего не расскажете! И будете находиться под замком в этом доме до февраля.

– Но мне петь на концерте в день рождения императрицы!

– Я выписал из Италии новую певицу. Это молодая Леонора Висконти из Пармы. И она вас пока заменит. Я скажу государыне, что вы заболели горлом и выступать не можете.

Мария снова вскочила со стула и бросилась на капельмейстера. Она попыталась его ударить. Но Арайя грубо схватил её за руки.

– Не стоит вам брыкаться, сеньора! Не стоит!

– Вы не посмеете, – простонала Дорио. – Не посмеете. Герцог Бирон вам не простит. Не простит…..

– Я это переживу, сеньора.

После этого капельмейстер засмеялся и покинул комнату Марии. Её заперли на ключ. И выхода не было…..

***

Год 1740, январь, 28-го дня. Санкт-Петербург.

Во дворце. День рождения государыни императрицы.

28 января 1740 года в день рождения императрицы Анны в Петербурге был праздник великий. Во дворце состоялся маскарад с фейерверком. А для народа были организованы гуляния. Город был украшен празднично. Ни один день рождения Анны доселе не праздновался так торжественно и роскошно.

Герцог Бирон в этот раз стоял не рядом с императрицей, как, бывало, всегда. Он находился среди придворных вместе со своей женой. Рядом с государыней у самого трона – кабинет-министр Артемий Волынский.

Для придворных это был знак того, что восходило новое «светило». Анна слушала его и улыбалась.

К Бирону подошел обер-гофмаршал Рейнгольд фон Левенвольде.

– Ваша светлость, – обратился он к Бирону. – Мы все скорбим вместе с вами.

– Вы о том, что я не рядом с императрицей, Рейнгольд?

– Да, герцог.