– Забавно сие, Петрович. Далее говори. Кто за «шитыми рожами» едет?

– Сие матушка народец презабавный. Их «ныряльщиками» именуют, ибо детей своих оный народец сырой рыбой кормит. И нырять под водой они великие искусники. А за ними, матушка идут лапонцы, народец, что голов не имеет.

– Как такое быть может, Петрович?

– Головные уборы сиих людишек, матушка, таковы, что скрывают головы их, как сие видно.

– Так головы они имеют ли?

– Имеют матушка, но шеи их слишком коротки. А за лапонцами идут азиятские народы некие. Одни их них «осинцам» называются. Иные же «георгианцы». Они с луками и копиями шествуют.

Далее последовали шутовские упряжки на козах и свиньях.

– Неужто, и на свиньях, где ездят, Петрович? – спросила Анна смеясь.

– Разные народы дикие, матушка, живут по-разному, – темнил Волынский.

Эти упряжки они смеха ради с Татищевым снарядили.

– Вишь как! – продолжила удивляться царица. – А я-то окромя Москвы да Петербурга и не знала ничего. А про Сибирь то токмо слыхала, что большая она. А вон сколь народов разных населяет её.

– Империя твоя необъятна, матушка. Никто из земных владык столь не богат народами как ты, государыня.

– А я все заботами про губернаторское воровство жила. Да сказки Ушакова по «слову и делу» слушала. А вот сего не знала толком. Так и жизнь то проходит наша, Петрович. «Выходит дура я набитая», —произнесла императрица.

– Благодаря заботам матушки-государыни процветает империя. Вон забот у вас державных сколько.

Шествие народов продолжалось. И на Анну оно произвело большое впечатление. После окончания оного она благодарила Волынского и произнесла:

– Спасибо тебе, Артемий Петрович! Императрица всероссийская тобою много довольна. И милости мои с тобой будут. Спасибо за мою Россию, которую узрела я нынче!

Волынский припал к руке императрицы…

***

Затем государыня и придворные отправились в манеж герцога Бирона. Там были раскинуты длинные дубовые столы, заставленные напитками и яствами. На столах была кухня всех народов империи Российской. И здесь Волынский сумел показать себя.

Для царицы поставили отдельный стол рядом со столом молодых. Они находились на возвышении, дабы Анна могла наблюдать за всем, что происходит во время пиршества.

Рядом с царицей сели Бирон, его жена Бенингна, Волынский.

Последний столы нахваливал:

– На столах матушка, есть и водка гданская, и горилка украинская с перцем, зело забористая, и пиво немецкое, и вино венгерское, и чай сортов разных, и молоко кобылье, что кумысом именуется. А среди яств можно пробовать чего хошь! И пилав имеется иргизский, и шашлык острый, коий абхазцы весьма любят, – распинался Волынский.

– Дак мне доктора не велят есть острого, Петрович. Да и пить не велят ничего, аспиды. Но налей мне горилки с перцем. Дух от ней идет такой….

***

Буженинова смотрела на толпы придворных, что сидели за столами и угощались. Она, вчерашняя нищенка, что по чужим углам побиралась и куска хлеба часто не имела, нынче рядом с самой царицей пирует. И муж у неё не кто-нибудь, а князь настоящий, роду древнего, хоть и шутом служащий.

И ради неё все это действо было придумано, и ради неё был Ледяной дом строен. Вот кабы не замерзнуть в сем доме в первую ночь брачную. Быть «княгиней на час» Буженинова не желала. Ведь хоть и шутовская сия свадьба, но вышла она замуж не понарошку, а по закону.