Резепов кивнул, словно приглашая свою сестру переходить к существу вопроса, и та заспешила:

– Ну, мы почти целый день на улице провозились. Устали, конечно, да и темновато становилось, так что уже собирались заканчивать работу. А Толик и еще трое ребят на улице играли, мяч они гоняли, ну и кричали здорово. И вдруг как оборвало, или, вернее, словно нас колпаком каким накрыло – тихо стало, я такой тишины и не слышала никогда. С минуту эта тишина стояла, а потом звонко так – бом‑м‑м, как будто лопнуло что‑то. И сразу в воздухе вокруг нас замелькало, замелькало… Я даже сначала подумала, что у меня это просто в глазах от усталости зарябило, а потом рассмотрела. Знаешь, такое впечатление, словно серебристые снежинки величиной с пол‑ладони в воздухе кружатся, но на землю не падают, а прямо так в воздухе постепенно тают. Очень красиво. Но через минуту, может быть, чуть больше, все это исчезло. Постепенно так растаяло.

Мы с соседями, они тоже в огородах копались, собрались на улице и рассказываем друг другу, кто что слышал и видел. Потом начали придумывать, что бы это такое могло быть, в общем, целый диспут провели. Ты же знаешь, у нас здесь всяких умных контор много понапихано, да и Обнинск недалеко, так что сошлись на том, что опять какой‑нибудь эксперимент из‑под контроля вышел. Морозов Витька, сосед наш, через два дома живет, даже счетчик притащил радиацию мерить, только не было никакой радиации.

Долго мы так‑то стояли, рассуждали да спорили – работать‑то уже никто не хотел. И тут подбегает Димка Морозов, Витькин сын, и говорит мне: «Теть Лена, а ваш Толька в обморок упал».

Я подбежала к ним и, ты знаешь, страшно испугалась. Даже не того, что Толик лежал прямо на земле, странно так вытянувшись, а того, что Ленька, дружок его закадычный, «не разлей вода», стоял рядом с ним, поддавал ему ногой под ребра и приговаривал: «Ну что развалился, вставай давай, козел ленивый!»

Я набросилась на него, оттолкнула, Тольку на руки подхватила и кричу: «Ты что делаешь, поганец?!» – а он ощерился страшно так и как зашипит на меня: «Я, – говорит, – тебе, старая корова, рога пообломаю, будешь знать, как меня толкать!»

Я от таких его слов чуть сына из рук не выронила, Ленька в жизни никогда таким… не был. Ну в этот момент как раз Наталья подбежала, Ленькина мать. Схватила его за шиворот и ну трясти: «Ты как, поганец, со старшими разговариваешь!..» – а тот извернулся, и я думала, что он сейчас мать свою ногой в живот ударит. Только в последний момент остановился он. Смотрю, Борис подходит, отец Ленькин. Тот ругаться не стал, взял его за руку и молча домой повел.

Ну а мой‑то сыночек лежит у меня на руках, голова запрокинулась, сам бледный, под глазами круги черные, и показалось мне, что не дышит он. Тут Игорь подошел, за брал у меня Толика и в дом отнес. Раздели мы его, в постель уложили, а он все без сознания. Видно, что дышит, а глаз не открывает и не говорит ничего. Вызвали мы «скорую». Приехали они часа через два. Пацан – фельдшер, наверное, и медсестра с ним. Послушали, постукали, по мяли, давление померили. Потом пацан этот и говорит: «Ничего понять не могу – организм работает вроде бы нормально, сердце в порядке, живот в порядке, давление нормальное. Может, он головой сильно стукнулся?»

«Да, нет, – отвечаю. – Ребята говорят, что все нормально было, и вдруг он на землю повалился…»

Фельдшер это что‑то сестре сказал, смотрю, она шприц готовит. Я их спрашиваю: «Вы что хотите сыну вколоть?», а фельдшер мне отвечает: «Да ничего особенного. Сделаем инъекцию витаминов для поддержки организма, А так у вашего сына я ничего не обнаруживаю».

«Но он же без сознания!» – говорю.

А он мне: «Ну хотите, мы его в больницу заберем?.