|
Видимо, поэтому наш неутомимый хоббит шустро перебегал от одних зарослей кустарника к другим, постоянно теряя нас из виду и оглашая окрестности громкими воплями «ау». Машеус в своем зеленом наряде тоже постоянно пропадала из поля моего зрения, нервируя и выводя меня из себя. Только тролль неутомимо шагал справа я чуть сзади от меня, слегка посапывая и поколачивая своим герданом по встречавшимся пенькам. Фродо не замедлил обратить на эту стукотню тролля наше внимание:
– Гляньте, чего тролль делает… Ишь, постукивает… Готовится, руку набивает… Мы пересекли полузаросшую дорожную колею, и я подумал, что в прошлом году эту дорогу не видел. Решив, что мы забрались слишком далеко к северу, в сторону Москвы, я бросил взгляд на солнце, затем на часы и повернул к югу. А на часах между тем было уже половина седьмого вечера. Ребята к тому времени уже подустали и топали следом за мной, вполголоса о чем‑то переговариваясь. Я сам уже решил держать путь в сторону лагеря. Но самое главное, за весь день ходьбы ничто не шевельнулось у меня в груди, ни намека на возможность применить сплетенное мною заклинание. Ну не пробовать же его в самом деле где попало! Так что мы возвращались после шести часов блужданий несолоно хлебавши. Я понимал, что мои друзья вполне подготовлены к длительным блужданиям и многочисленным попыткам, что они спокойно перенесут сегодняшнюю относительную неудачу, но у самого меня настроение было мерзопакостное. Такого глухого молчания я все‑таки не ожидал. Я все‑таки надеялся, что в одном, двух, трех местах почувствую хотя бы маленькую тягу того Мира. Но… Лес еще проглядывался, но уже ощутимо стемнело. Кусты и высокая трава постепенно чернели, превращаясь в ночные тени, и только верхушки высоких берез и осин сохраняли еще свой зеленый цвет. Трава под ногами намокла от вечерней росы, и, наверное, поэтому Паша, шагавший слева, заворчал: – Слушай, Сусанин, ты точно дорогу к лагерю по мнишь? А то скоро совсем стемнеет, и будем мы всю ночь блукать… – Может, на дерево забраться? – тут же предложила романтичная Машеус. – Ребята, наверное, костер разожгли… Костер далеко видно… – Кто полезет? – мгновенно поинтересовался Па шенька. – Ты! – коротко отрубил Душегуб. – Это почему это я? – Паша даже остановился, – Машеус предложила, пусть она и лезет! Стану я впотьмах по деревьям порхать! – Почему – порхать? – переспросил я. – Так не видно же ничего, – сразу пояснил Паша. – Наступишь не туда и запорхаешь до самой земли! – А ты хочешь, чтобы девушка порхала? – угрожающе поинтересовался тролль. – Ну лезь ты! – немедленно согласился Паша. – А если я на твою башку спорхну? – хмыкнул находчивый тролль. – Это почему сразу на мою? – обиделся Паша. – А я прицелюсь, – пообещал тролль. – А я в сторонку отойду, – нашелся Паша. – А заблудиться в темноте не побоишься? – привел тролль контраргумент. – А я… – Но больше Паша в свое оправдание ничего придумать не смог и только горько вздохнул. – Вот! – констатировал тролль. – Я всегда говорил, что убеждать – мой талант. Мы остановились под здоровенной осиной. Когда Душегуб, крепко ухватив Пашу за воротник и пояс, поднял его к первой, достаточно толстой ветви, Паша снова вздохнул, ухватился за нее и попросил: – Душегубушка, ты постой под деревом, вдруг поймать успеешь? – Что поймать? – не понял тролль. – Порхающего хоббита… – горестно простонал Паша и, пыхтя и покрякивая, потянулся к вершине. |
