– Цетег, – ответила королева, просмотрев списки, – я никогда не забуду этого часа и твоей верности. – Глубоко тронутая, она протянула ему руку.

– Еще одно, королева, – продолжал префект. – Патриоты с этой минуты твои друзья, как и мои, они знают, как ненавидят их готы, знают, что над головами их висит меч. Они боятся. Позволь мне убедить их в твоем покровительстве: поставь свое имя в начале этого списка, как доказательство твоей милости к ним.

И он протянул ей золотой карандаш. С минуту королева медлила, затем быстро взяла карандаш и написала свое имя.

– Вот, возьми, пусть они будут мне также верны, как и ты. В эту минуту вошел Кассиодор.

– Королева, знатнейшие готы собрались и желают говорить с тобой.

– Сейчас иду, – ответила она. – Они сейчас узнают мою волю. А ты, Кассиодор, будь первым свидетелем твердого решения, которое я приняла в этот ужасный час: префект Рима будет с этой минуты моим первым слугой, как самый преданный человек. Ему принадлежит самое почетное место как в моем доверии, так и у моего трона.

Она вышла из комнаты. Кассиодор последовал за ней, с удивлением глядя на нее. Префект же медленно поднял список высоко над головой и прошептал:

– Теперь ты в моих руках, дочь Теодориха. Твое имя во главе этого списка навсегда отделит тебя от твоего народа.

Глава II

Внезапная смерть Аталариха была тяжелым ударом для партии готских патриотов: им удалось привлечь молодого короля на свою сторону. Теперь же, с его смертью, опасность возросла, ибо во главе управления осталась снова Амаласунта, и ненавистные римляне, конечно, могли снова взять перевес. В виду этого предводители партии – Гильдебранд, Витихис, Тейя и другие знатные готы – всеми силами стали хлопотать о полном объединении отдельных партий готов и добились этого. Цетег видел опасное для него усиление противников, но ничем не мог помешать, ведь в Равенне он был чужим человеком и не имел влияния. Чтобы сохранить за собой власть, он придумал смелый план: увезти королеву – в крайнем случае даже силой – из Равенны в Рим, где он был всемогущ: и римское войско, и народ были вполне преданы ему. Амаласунта с радостью согласилась на его предложение – в Равенне она чувствовала себя после смерти сына скорее пленницей, чем королевой, в Риме же надеялась повелевать свободно. Но как устроить этот переезд? Сухим путем от Равенны до Рима недалеко, но все дороги между городами заняты войсками Витихиса, – а уж готы, конечно, не допустят переезда королевы в Рим.

Необходимо было ехать морем, и притом не на готском судне. Префект отправил гонца к своему другу Помпонию, начальнику римских судов, чтобы в назначенный день он на самом быстром корабле прибыл ночью в гавань Равенны. Гонец скоро возвратился с ответом Помпоний, что тот исполнит приказание. Цетег успокоился.

Наступил назначенный день. Все уже было готово к бегству. Вдруг в полдень во дворец явилась громадная толпа готов с громкими криками, слышались угрозы, лязг оружия. Королева, префект и Кассиодор были в зале. Крики приближались, вслед за тем раздался топот ног по лестнице, и в залу, оттолкнув стражу, ворвались три герцога Балты – Тулун, Ибба и Пицта, а за ними Гильдебранд, Витихис, Тейя и еще какой-то громадного роста гот с темными волосами, которого префект не знал.

Переступив порог залы, герцог Тулун обернулся назад и, повелительно махнув рукой, обратился к толпе, следовавшей за ними:

– Обождите там, готы.