|
И при этом, хотя субъективно для Тимура миновало всего несколько секунд, в реальном мире прошло несколько часов. А это означало, что Стас вот-вот исчезнет. С громким плеском сзади вынесло почти затопленную лодку, едва видимые над поверхностью борта её закачались, рядом всплыл обломок весла, а после возникли две головы. Донеслось фырканье. — Вот он! — Голос, кажется, принадлежал Жердю, хотя это мог быть и Боцман. Тимур нырнул, зажав контейнер под мышкой, но плыть с ним под водой оказалось неудобно, и он снова вынырнул. Дно было не очень далеко — вытянувшись в струнку и касаясь его носками ботинок, которые сразу стали уходить в ил, Тимур нащупал кнопку на конце крепежной петли, закреплённой на боку железного короба, отстегнул и стал просовывать полоску грубой кожи под ремень. Сзади донёсся громкий плеск, Тимур повернул голову и встретился взглядом с Филином. Тот нырнул, за ним мелькнула обожженная голова Боцмана. Прицепив контейнер, он поплыл, огибая остров из веток. Заметил что-то краем глаза — большое, тёмное, шелестящее. Движущееся. Он чуть не выпрыгнул из кожи, поняв, что это там ползёт, замолотил руками и ногами, чтобы побыстрее обогнуть островок. Дальше была полоса воды шириной метров десять, а за ней плоский берег. Главное — добраться до него прежде, чем эта штука окажется здесь… Увидев, что Шульга огибает остров, Филин зарычал и поплыл следом. Услышал сдавленный возглас сзади, оглянулся. Помощник, выглядевший совсем контуженным, едва держался на поверхности, то и дело погружался почти с головой, появлялся снова и бил руками, поднимая брызги. — Помоги! — хрипнул Боцман. — За мной греби! — приказал Филин. — Шульга уходит! Он обогнул островок и остановился, когда что-то большое надвинулось на него. Боцман испуганно засипел. Это был ползучий холм — большой земляной горб, весь затянутый мхом. На вершине его даже кусты росли. Холм неторопливо полз по воде между островом и берегом, позади него поднимались зелёные пузыри и всплывали комья пены. Они шипели, над ними вился ядовитый парок. Бандиты слышали о таких холмах, но никогда не видели раньше. И они понятия не имели, что те могут двигаться по воде — речь всегда шла о суше. Говорили, что особая железа на брюхе холма выделяет слизь, разъедающую всякую зелень, а ещё там есть рот — вроде мясистой воронки, втягивающей кашицу, которой становятся трава с кустами. Если человек заснёт и холм наползёт на него, останутся только рожки да ножки, в смысле — кости да череп. В общем, на пути холма лучше не становиться. И не ложиться тоже. Филин и не собирался этого делать, хотя Шульга уже добрался до берега и спешил прочь. Главарь, а вслед за ним и помощник выбрались на островок, оказавшийся просто большим клубком гниющих веток и корней. Он тяжело закачался под людьми, опустившись глубже в воду. Не зная, есть ли у холмов глаза — а может, они способны как-то почуять человека, ну вот как псевдопсы? — Филин с Боцманом затаились. Вода хлюпала между ветками, выстреливала грязными струйками. Холм неторопливо полз перед ними. Почерневшее от нагара ухо Боцмана напоминало скрюченную головешку, волосы слева выгорели, на шее, виске, скуле темнели пятна, перемежавшиеся волдырями. |
