|
И убери лавэ свое, не повезу, сказал. — Он отпихнул руку Тимура, в которой тот сжимал двести евро. — Лезь в люк, школьник, не гневи Маврикия. — Никуда я не полезу, Растафарыч. Показывай, где у тебя в тачке схрон. — Мазафака штопаная! Тебе совсем соображалку снесло? Я против насилия, но всякому терпению есть предел! — Закусив кончик дреды, Растафарыч худой рукой несильно толкнул его в грудь. Банкноты полетели на землю вместе с кепочкой, когда Тимур перехватил его локоть и рванул вбок. Развернув водителя, взял за дреды на затылке и нагнул так, что тот лбом стукнулся о порог багажника. Запястье его оказалось прижато к спине между лопаток. — Слушай, хиппи долбаный! — прошептал Тимур, нагибаясь к его уху. — Хватит борзеть! Я тебе плачу сейчас двести евро и двести — когда привезешь меня. Либо закладываю тебя твоему начальству. — Тогда и сам спалишься! — хрипнул Растафарыч. Тимур отпустил дреды, удерживая водителя одной рукой, второй полез под куртку, достал пистолет и сунул ему под нос. — У меня ситуация безвыходная. По эту сторону ищут менты и бандиты, и я здесь по-любому не останусь. Если ты сейчас откажешься меня везти — вылезу через люк, позвоню в НИИЧАЗ начальнику службы безопасности и заложу тебя. И капец тебе полный настанет. Выбирай. — Врёшь! — У меня другого выхода нет, понял? Не вру. — Отпусти, школьник! Я против насилия! — Ты против, но я-то нет. — Тимур разжал пальцы и слегка отступил, пряча пистолет за ремень. Растафарыч выпрямился, потирая руку. — Что, и правда ищут тебя со всех сторон? — Ищут. — Эх, завещал Маврикий нам помогать ближнему и дальнему своему безвозмездно… Так сколько платишь? — Сказал же: двести евро, потом ещё двести… — Я баксами беру. И всё сразу — пятихатку то есть. И это без вещей, только те, что на себя можно повесить, а у тебя рюкзак. — Нет у меня баксов. Четыреста евро — нормальная цена. Хорошо, отдам тебе их сразу, но рюкзак тоже возьмёшь. — Ну и борзый ты, школьник. Некуда мне его сунуть. Сквозь открытый багажник Тимур заглянул в салон микроавтобуса. — Ничего, найдёшь место. Вон под сиденья положи. Держи деньги. Он подобрал упавшие купюры, достал из кармана ещё две сотенных и отдал Растафарычу, который свернул их аккуратным квадратиком и сунул в мешочек на шее. — Куда прятаться? — спросил Тимур. Из-за гаража донеслись голоса, и он схватил свой рюкзак. — Куда? — В салон давай! Растафарыч распахнул заднюю дверцу и первым нырнул внутрь. Кроме водительского, здесь было семь сидений, а у бортов к полу привинчены длинные узкие ящики из жести с запорными скобами. В одном, раскрытом, рядком лежали картонные коробки с одинаковыми штемпелями на крышке. Растафарыч распахнул второй — там валялось свернутое одеяло, дно покрывала войлочная подстилка. |
