Вечером мальчишки стали допытываться:

— Папа, это с твоей работы?

— Кто такой? Он назывался?

— Не-ет… Такой, без ушей.

— Без ушей?! — Отец положил вилку, уставился на Петьку. — А чего еще у него не было?

— Кажется, глаз…

— Слепой, что ли?

— Может быть, и не слепой, но глаза странные какие-то.

— Нет! — замотал решительно отец головой. — Никто с работы к нам не приходил! И нет у нас никого такого, без глаз и без ушей!

— Пап… А кто это мог быть?

— Я откуда знаю? Ну, бродяга… бич какой-нибудь. Жаль, телефона нет, а так бы сразу, как заявился, и его сдать, голубчика, в милицию… Но вы ему не открывайте! Не вздумайте!

Ребята, собственно говоря, и так не думали открывать этому страшному человеку и очень надеялись больше его не увидеть. Он произвел на них впечатление куда большее, чем они признавались друг другу, этот страшный и отвратительный человек, а Вовке он даже приснился. Сон был страшный и мерзкий — Вовка лежал в кровати и не мог шевельнуться, а существо входило в комнату нечеловеческой, странной походкой, наклонялось над Вовкой, и он начинал вдруг задыхаться от чудовищного зловония.

Вовка проснулся с криком и потом еще долго ворочался, а мама тоже не выспалась, потому что дула Вовке в лицо и клала руку на лоб.

Надежды мальчиков не осуществились, и назавтра повторилось то же самое — стук и гадкая рожа под дверью. Только теперь ребята хоть и случайно, а смогли отследить еще одно удивительное явление: как только хлопает в подъезде дверь, страшный человек исчезает. Не убегает и не уходит, даже не поднимается этажом выше, а именно что исчезает… Вот он стоял на площадке, и раз — его и нету. Стоило вошедшему в подъезд пройти дальше по своим делам — этот человек опять тут как тут.

А еще Петька, которому пришли в голову первые, самые неопределенные сомнения, спросил у Вовки:

— Ты как думаешь, он дышит или нет?

— Не-а… Он только стоит, гы-гы!

Вовка зашелся было от собственного остроумия, но Петька оставался зверски серьезен, и тот примолк.

— А ты, случаем, не припомнишь, когда он вчера появился?

— А что?

— А то. Опять вздумал чер… ну, в общем, этого… поминать, чтобы он тебя побрал… Не помнишь?

— Ты сам про соседей снизу заговорил, вот тогда и постучались первый раз.

— Вчера ты сам заговорил!

— Про вчера я не помню, а сегодня точно ты! Ты начал — и сразу же стук!

Братья смотрели друг на друга, и нехороший, липкий страх заползал в их маленькие сердца, расширял их глазенки. Совсем другой страх, чем перед кусачей собакой, дворовыми хулиганами и даже перед тем, кто может взломать их квартиру и ударить топором по голове. Какое-то время они так и сидели, глядя друг на дружку в упор, и Вовка совсем было приноровился зареветь, но тут было что-то более серьезное, несравненно большее, чем обычно, и рев казался просто неуместен.

Вовка только перекосил рот, готовый все-таки зареветь, когда Петька на цыпочках пошел проверять — тут он, «сосед снизу», или ушел? А тот уходить и не думал, стоял себе и стоял. Петька точно не мог бы сказать, когда создание исчезло, потому что смотрел в «глазок» все-таки не непрерывно. Как будто в полдевятого «сосед» все-таки исчез окончательно.

Назавтра была суббота, родители дома, и Петька с Вовкой очень надеялись, что «сосед» появится, когда папа дома, и что дальше разбираться с ним начнет уже именно папа.