— Бе-эээ…

В горной пронзительной тишине было особенно слышно, как плачет совсем маленький баран. Угрюмо смотрели боевики, как звереныш подбегал к мертвой матери, пинал ее в бок тонкой ножкой, отбегал, оглядывался через плечо. Народ грубый, они видели смерть много раз. Может быть, потому и относились к ней серьезно, не как к спортивному достижению.

— А теперь пристрели малыша, — бросил Крагову Костя Коровин. Интонация была понятная — дерьмо ты, и давай продолжай, покажи еще раз нам всем, какое ты дерьмо.

— А пускай этот… новенький пристрелит. Заодно посмотрим, как стреляет.

Крагов смотрел откровенно глумливо, мол, я, может, и подонок, но зато какой решительный и сильный! И захочу, любого приспособлю!

— И то. — Красножопов снял с плеча Фомы карабин, протянул Мише. — Только он не новенький, ты не прав, Андрей. Это наш старый сотрудник, выполнял тут задание.

Миша пожал плечами, прекрасно понимая, что подвергается проверке. Не было сил притворяться, что ему все это очень нравится. Да и неохота.

— А я тут его подстрахую, — сказал Красножопов, держа свой карабин так, что дуло почти уперлось в Мишин бок, и было ясно, что он намерен страховать.

Миша навел карабин на животное. Ужасно не хотелось убивать, но и правда, что будет делать здесь этот малыш, один в горах? Ягненок, появившийся на свет несколько дней назад, с огромными наивными глазами? Пуля выбила пыль из камней, с воем метнулась неизвестно куда. Ягненок в панике шарахнулся, и тут же громыхнул карабин Крагова. Несведущего человека удивило бы, что малыш моментально исчез. А знающего карабин не удивило бы, а только показало — Крагов, как всегда, попал. Есть такой классический фокус, когда новичок стреляет в летящую ворону, а если попал, все начинают его расспрашивать: «Куда ты ворону-то дел?!» А он и сам не понимает, куда исчезла птица. Он еще не знает, что удар пули из карабина отбрасывает ворону на несколько метров.

Ягненок был если и тяжелее вороны, то ненамного.

— Куда он девался, а, парень? — нехорошо ухмыляясь, в упор на Мишу смотрел Крагов. — Может, к лучшему, что исчез, а? А то бы ты у нас заплакал. Я же вижу по глазам, сейчас заплачешь!

Крагов склонил голову на плечо, оскалил зубы в издевательской улыбке.

— Ты хоть крови-то не испугаешься, новичок? Пойдем, тушу поможешь разделать.

Миша опять пожал плечами. Отказываться было нельзя, он понимал. Отряд разлегся прямо на камнях, лицом к панораме гор, задымил сигаретами. И на глазах отряда Крагов потряс ронявшим молоко на камни выменем, выдавил целую струйку:

— Вот тебе что лопать, новичок. Мясо тебе рано, как я вижу! У тебя глазки-то на мокром месте, сосунок.

Миша в любом случае не начал бы затеваемую Краговым драку, даже если бы вздумал обидеться. Но дурак его не задевал, было только интересно — всегда ли он такой? И отчего он сделался таким? «Надо спросить у Михалыча», — думал Миша. И чувствовал, Крагов еще больше бесится от его спокойствия.

Ночевка была холодная. Ветер все усиливался к ночи. Хорошо, попался распадок и в нем удобная площадка для ночлега.

Утром Миша никак не мог понять, чем белым так запорошило лежащих? И сами спальные мешки, и лица были одного белоснежного цвета. Не без труда он сообразил, что люди все покрыты изморосью.

Только один спальник был пуст, и Миша обнаружил его обитателя, только когда вылез из мешка. Полковник Красножопов сидел довольно далеко по склону, держал карабин на коленях. Его спальник тоже был весь в измороси, скомканное полотенце казалось заиндевевшим лицом. Значит, встал не меньше часа назад и сел неподвижно в стороне.