|
Тогда ссыльный Захар обратился с своею незадачею к партионному сержанту Логгинову, и тот за небольшую мзду уладил дело. Он, во-первых, несколько раз «нещадно» бил Ефросинью Михайлову «батожьем», чтобы она была сговорчивее, и когда та, изнурясь от жестокого боя, стала подаваться и отпиралась уже только тем, что «боится блудного греха», то сержант сказал, что «за этим дело не станет», и, приведя партию в село Абалоцкое, близ Тобольска, обвенчал ее «по принуждению четвертым браком».
Нещадно избитая батожьем, Ефросинья покорилась «принуждению» и сделалась женою ненавистного ей поселенца Федорова, и пока шла в партии – она под страхом батожья исполняла для его желания супружеские обязанности, но, придя на место поселения – в Колыонскую волость Томского округа, подала жалобу в томское духовное правление, и в той жалобе разъясняла всю свою нестерпимую обиду и доводила, что «как брак ее с поселенцем Федоровым есть насильственный и четвертый (для нее), а потому, стало быть, очевидно незаконный, то он по существу своему совсем не есть брак, а прелюбодейная связь, и она этого прелюбодеяния продолжать не допустит».
Духовное правление разлучило временно этих супругов и донесло о событии тобольской духовной консистории, которая «с докладу его преосвященству[27 - По книге Юрия Толстого в сибирской епархии с 1768 значится Варлаам Петров, а с 1803 – Антоний Знаменский. Варлаам – это тот, который постановил дело о «небытии» на степень «самонужнейшего и государственного». (Прим. Лескова.)] определила: женку Ефросинью Михайлову оставить в замужестве при поселенце Захаре Федорове, впредь до рассмотрения, а о состоянии ее взять от оного мужа ее известие»[28 - Ук<аз> тоб<ольской> д<уховной> к<онсистории> 3-го сент<ября> 1752 г. (Прим. Лескова.)] … Как должна была чувствовать себя эта несчастная женщина, опять насильно отданная консисториею поселенцу на подержание, да еще «с докладу его преосвященству»!.. И в чем от этого поселенца «о состоянии ее» требовалось «известие» – из дела этого не видно, но что Ефросинья была призвана исполнять супружеские обязанности и в четвертом браке, обвенчанном под батогами, это закреплено самым документальным образом.
И эта женщина жила и терпела!
В самом распорядке с духовенством одна крайность переходила в другую чрезвычайность: при митрополите Варлааме в Амышевской крепости священник Седачев был изобличен «в пьянстве и шумстве, и в драках, и в прочих чинимых мирскими людями соблазнах». Митрополит Варлаам определил за все это «перевесть Седачева в Уртамский острог, с подпискою об исправлении (себя)».[29 - Ук<аз> тоб<ольской> д<уховной> консист<ории> 18-го ноября 1777 г., № 1044. (Прим. Лескова.)] А митрополит Павел таким «исправлениям себя» не верил, и когда при нем был «обличен многажды в пьянстве и драках священник градо-тобольской Сретенской церкви Топорков», то навели о нем справку и оказалось, что он уже имел время и случай для «исправления», ибо «не единожды битием плетьми был наказан и для памяти в работах содержан, но по ожесточению своему во исправление не пришел, а еще в горшая падал», и потому митрополит Павел (указ 27-го апр. 1764 г.) определил: «дабы священник Топорков впредь никаких продерзостей чинить не мог, от священнослужения его удержать, а для лучшей ему памяти и страха Божия при собрании всех священнослужителей градо-тобольских каждый из них по десяти ударов шелепом ему, Топоркову, и себе в наставление отправить».
И священнослужители привлекались к тому, чтобы бить собственноручно своих товарищей не в этом только единственно случае, а и в других таковых же. |
