— Может быть, они починили рацию, — предположил Савельев.

— Они ее два месяца там чинили, так? В летнее время, в сравнительной близости от колхоза, они ее там чинили, вместо чтобы идти к людям? Сорок или сколько там, семьдесят километров, три дня пути даже с ранеными, они ее там чинили, питались святым духом, а в колхоз не пришли? Это я не понимаю тогда. Разве что у них ум отшибло совершенно.

Савельев молчал. Рациональной версии у него не было.

— Ну я буду слушать, в общем, — пообещал поисковик.

— Я только хотел сказать, — не отставал Савельев, понимая, что вопрос о его участии решится сейчас, дальше будет поздно. Во всех разговорах с начальством надо решать проблему с самого начала, дальше она застынет, как бетон, и будет не пробиться. — Я хотел бы участвовать. Я поймал сигналы, имею право.

— Это все решим. Надо вообще смотреть, какая там экспедиция, какой колхоз и что. Мы вокруг Перова смотрели, вы что же думаете. Летали там, видели все. Если бы что-то было, уже бы мы их давно. Но там никаких следов. Вообще голо.

Почему-то поисковику хотелось избавиться от Савельева как можно скорей. У него, как у большинства русских людей на должности, явно было дело поважней профессии, кроссворд, может быть, или чат, и этому делу он немедленно хотел предаться, а Савельев отвлекал его со своими поисками, с сигналами от чиновников, которых давно медведи съели, — сначала съели, а потом позвонили родне и молча признались, так и так.

— Мне когда зайти? — спросил Савельев.

— Через неделю вам зайти, тут же надо экспертизу и все.

— Неделю?! — взвился Савельев. — Там минуты на счету, они уже молиться просят!

— Тут знаете сколько просят молиться? — странно спросил поисковик. — Каждый второй.

Савельев вышел из МЧС под колкий дождь в крайнем недоумении. Эмчеэсник меньше всего был похож на офицера чрезвычайной службы. Ему явно хотелось замотать сигналы, и это совсем не совпадало с тем, что говорили об их доблестном, авантюристическом ведомстве. Их называли единственными пристойными силовиками. Какую экспертизу сигналов могли они растянуть на неделю, чего искать? Савельев не знал, куда теперь податься, — разве что в ФСБ по соседству, — но вариантов не было, не самому же переться в колхоз. На следующую ночь он засел ловить сигналы, но ничего не было. Другие любители, с которыми он поделился открытием, энтузиазма не выказали.

— Там давно разрядилось бы все, — сказал коллега из Тбилиси.

— Но кого я поймал-то?

— Кого угодно. Дураков много.

— Вообще на «Анах» как раз РСИУ стоит, — вспомнил Савельев. — В диапазоне от 100 до 150.

— Да ладно, — отмахнулся коллега. — Это тебе сосед навел.

Остальные тоже не верили, и Савельев не стал распространяться о сигналах. Еще три ночи он их ловил безрезультатно, а на четвертую, когда до визита в МЧС оставалось всего два дня, в час ночи женский голос — не тот, прежний, трагический, а совсем еще детский, — вдруг сказал ему на той же частоте:

— Господи, и что будет, и как же я света не увижу.

— Алло! — заорал Савельев, но его явно никто не слышал. Это была непостижимая односторонняя связь.

Он слушал частоту до утра, переключался, курил и вдруг поймал себя на том, что ему страшно было бы выйти из гаража на улицу.