|
Собственно, он никуда и не собирался, но когда обычно шел из гаража в дом — на рассвете или перед рассветом, — никакого страха не чувствовал, а тут, когда мир оказался населен непостижимыми несчастными голосами, несущими смешную и притом трагическую чушь, — ему стало не по себе. Тем более что он всегда знал о двойном дне простых вещей. Вот есть эфир, все знают и никто не понимает, что это такое. Савельев догадывался, что он как-то связан с эмоциями, а именно с грустью, как кислый вкус связан с электричеством. Пробуя языком батарейку — такое практиковалось во времена плоских батареек и электрических конструкторов, — мы чувствуем кислоту, а если не чувствуем, она разряжена; так же и эфир был непостижимым образом связан с печалью, она была разлита в мире и лучше всего передавалась. Эта мысль казалась бредом и самому Савельеву, но мало ли что казалось бредом наивным людям прошлого. Короче, ему было страшно, потому что невидимые люди вокруг него сильно страдали по непонятной причине. Так что в МЧС он пошел в понедельник, днем раньше, чем было ему назначено.
Поисковика не было, убыл — может, уже искал? Эта мысль была печальна, Савельев сам надеялся найти Марину Лебедеву, но если ищут — пускай. Дежурный, однако, сказал, что поисковик в школе, инструктирует детей насчет мер предосторожности перед туристическим фестивалем «Пыжвинская осень», будет через полтора часа. Он приехал через два, отынструктировав детей, видимо, до взаимной тошноты. При виде Савельева он широко заулыбался, словно теперь, после расшифровки и экспертизы, не было в МЧС гостя дороже. — А, любитель! — крикнул он, заметив Савельева в коридоре. — Заходи давай. Он вошел в кабинет, скинул куртку, уселся на стул и потер руки. — Искатель, — сказал он. — Находитель. Савельев не понял этой игривости. — Ну чего там? — спросил он. — Ищете? — Хо-хо, — сказал поисковик. — «Ищем»! Какое «ищем»? Звуковой эффект, отражение. Бывает. Это соседи твои по телефону говорят или теща. — У меня нет тещи, — тупо возразил Савельев. — Нет, так будет, — странным веселым голосом пояснил эмчеэсник. Савельев никак не мог понять, с чего он так веселился. — Я вообще-то перворазрядник, — сказал он обиженно, — скоро кандидат. И я никогда не слышал таких отражений. — Ну а наши слышат, — радостно сказал поисковик. — Проверили и прослушали, ты что, все по первому разряду, как у тебя. Это отражение, вроде как оазис. Кто-то говорит, а к тебе занеслось. А это, может, вообще в Москве разговаривают или на Дону какой-то казачий атаман. — Медведи на Дону? — А что, и на Дону бывают. Степной медведь бурый, подхорунжий. Но про «Ан-2» ты забудь. Никакого отношения к «Ан-2», и там вообще другие люди были. Голосовая экспертиза имеется, я акт тебе могу предъявить. — Хотелось бы, — возвысил голос Савельев. — Чего хотелось бы? — Голосовой акт. — Ну я приготовлю тебе, — уже скучнее сказал поисковик. — Ты нудный какой-то, Савельев. Вот ты смотри. Ведь я же не говорю тебе, что ты сам все это записал. Я доверяю, так и ты доверяй. А между прочим, я мог бы тебя уже отправить, — он показал вверх, на третий этаж, где сидело ФСБ. — Уже я мог бы тебя туда. Сам знаешь, сейчас все эти ваши радио… Ты перерегистрацию прошел? — Какую перерегистрацию? — Савельев даже отшатнулся. — Ну какую-нибудь. Обязательно должна быть новейшая перерегистрация, а ты окажешься непрошедший. |
