|
Страна рисовалась ей гигантской шарашкой, где работали прикормленные интеллектуалы, большинство с идеями; секретным подотделом ФИАНа, где изобретают сверхбомбу, попутно укрощая термояд; мировое господство не обсуждалось — оно предполагалось. Подразделения «Инновационной России» плодились по городам-миллионникам, в Новосибирске на нее молились, и если над Сколковом не измывался только ленивый, к ИРОСу всерьез относились даже те, кто при слове «геополитика» крутил пальцем у виска. Там собрались хоть и больные на всю голову, а профессионалы, — и Дыбенко на РСН уже сказал, что если они так хорошо понимают в своих областях, чем черт не шутит, может, и в политике разберутся? Лахнин не подтверждал, но и не отрицал членство там. Медведева, шептали в кулуарах, туда не приняли.
Савельев всего этого не знал, но чувствовал ауру, и аура была нехорошая, примерно как у Анненербе, как если бы там, против обыкновения, признали ядерную физику. В Перове, когда ближе к выборам здесь все в той же обстановке дозированной секретности создали отделение ИРОС, во главе его оказался Дронов, которого почти никто не видел. Его якобы прислали с самого верху. Говорили о возможной реставрации, расконсервации и полной модернизации Перовского турбинного завода, а самые доверчивые — о Перове-60 с его изделием номер раз, как звали его между собой перовцы; как звали его в Перове-60 — не знал никто, потому что до таинственного города никто из них не доехал. До него, по слухам, надо было сутки добираться пешком либо двое суток в обход, оплыв крюк по реке Бачее на моторной лодке, и то бы внутрь не пустили; вообще он был как Китеж — где-то есть, но никто не видел, впускают только праведников. В Перове-60 был один радиолюбитель, но о секретном Савельев не спрашивал, а мужик не распространялся. Раз только сказал, что скоро все повернется к возрождению, — но в стране, в мире или в масштабах Перова-60, не уточнял. Как бы то ни было, нужда в изделии номер раз настала снова, и это бросало кровавый отсвет технократической зари на все затеи Дронова, включая баньки. — Я думаю, Игорь, вам не надо про эти сигналы никому говорить, — предложил Тихонов. — Сговорились вы, что ли? — обозлился Савельев. — А кто еще? — Тихонов сразу насторожился, потому что от ИРОСа ничего хорошего не ждал. — Я в МЧС ходил, — неохотно признался Савельев. — Предлагал выехать им. — А они? — Изучили, сказали — аберрация. Но я же слышу, какая там аберрация! — Ну и правильно. Я, знаете, — Тихонов картинно огляделся и понизил голос. — Я думаю, что так им и надо. Очень хорошо, что они пропали. Мысль же материальна, так? Слишком много народу им пожелало «Пропади ты». — Но там люди! — крикнул Савельев. — Давайте их спасем, а потом будем разбираться… — Игорь, — внушительно сказал Тихонов. — Там ищут спецы — не чета нам. И если они ничего не могут найти, то ваши сигналы — ошибка приборов, игра воображения, не знаю. Не надо про это писать. Я чувствую. — Не будете, значит? — спросил Савельев, поднимаясь. — Да погодите, куда вы сразу. Дайте послушать еще раз. Тихонов взял флешку и долго, по три раза переслушивал сигналы. — Давайте знаете как? — предложил он наконец. — Давайте на сайте, а там посмотрим. Ни к чему это не обязывает же. Пускай обсуждают, думают. Вдруг так кричит местная птица или дикий зверь, или все это правда, и тогда надо дать народу шанс, нехай спасает. Я сейчас к себе с флешки перепишу… Кстати, — он заговорил уже серьезнее, — вы мне можете дать слово, что это не ваш розыгрыш? Вы же не меня, а газету подставляете! — Честное благородное слово, — торжественно сказал Савельев. |
