|
Аделина тоже была добра к девушке, – добрее родной матери, думалось иногда Кьяре. Освобожденная от всех тяжелых работ по хозяйству, она целыми гуляла в кипарисовой роще или, сидя на большом, прогретом солнцем валуне, смотрела вниз, в долину, где раскинулась усадьба местного помещика – старого графа Виченци. Жители деревни называли эту усадьбу «вилла Виченци». Из ворот виллы постоянно кто-то выходил или выезжал – то запряженная буйволами телега, то старомодный автомобиль. Там, внизу, кипела жизнь, и Кьяре нравилось думать про обитателей виллы и сочинять про них всякие истории. Говорили, что граф – вдовец, что у него взрослый сын, но девушка никогда не видела никого из них – только прислугу и работников. А когда родился Филиппо, ей стало некогда наблюдать за виллой, – маленький черноглазый мальчик поглотил все ее внимание и всю ее нежность. Так она прожила четыре долгих счастливых месяца, и ей казалось, что ничто больше в ее жизни не изменится. Вряд ли Карло пустит ее обратно с маленьким ребенком. Наверное, она теперь всегда будет жить с Аделиной. Но Кьяра не скучала по прошлой жизни – ни по брату, ни, тем более, по его вечно недовольной жене. По матери – немного. Близких друзей у нее не было; всех отпугивал угрюмый нрав Карло. А мечты о жизни в Риме, о профессии пианистки казались теперь смешными и несбыточными снами.
Появление Карло грянуло как гром среди ясного неба. Он приехал за ней! Он, с женой и матерью, уезжал в Америку и забирал ее с собой. Но он запрещал Кьяре взять с собой сына. Не помогли ни мольбы, ни рыдания. Брат был неумолим. И Кьяра, сама еще несовершеннолетняя и полностью зависящая от Карло, ничего не могла поделать. Она расставалась со своим сыном навсегда.
1
Вилла Виченци все так же уютно лежала в долине, как на блюдечке, окруженная виноградниками и оливковыми деревьями. Все время, пока машина петляла по крутому «серпантину», Кьяра сосредоточенно смотрела прямо перед собой, стараясь не думать о том, что в скором времени может произойти. Извилистая пыльная дорога привела к высоким кованым воротам, почему-то распахнутым настежь. Миновав их, машина, шурша гравием, проехала вперед еще несколько метров и остановилась напротив парадного входа виллы, украшенного колоннами. Кьяра не спешила выходить. Сквозь ветровое стекло ей были видны старые серые стены, увитые диким виноградом и покрытые снизу мхом. Вокруг дома были разбиты клумбы: на темной зелени яркими пятнами выделялись розы всех цветов и оттенков. Лениво плескался фонтанчик, сверкая гибкими струйками на полуденном солнце. Какая жарища! Странно, но в детстве она почти не чувствовала этой жары. Или не обращала на нее внимания? В Америке летом тоже очень жарко, – но все же не так, как здесь. Кьяра вдруг поняла, что тянет время. Она просто боится выйти наружу. Ей хочется развернуться и уехать как можно скорее, пока ее еще не заметили. Но стоило ли в таком случае пересекать океан? Глубоко вздохнув, девушка выбралась из машины и, взмахом головы откинув за спину длинные черные волосы, подошла к двери. Звонка не было. Медная ручка в виде большого кольца позеленела от времени. Неужели в доме услышат ее стук? Удар меди о медь низким гулом разнесся по двору. Кьяра испуганно отшатнулась, вновь охваченная неудержимым желанием бежать. Но бежать было поздно. Тяжелая дверь медленно открылась. На пороге стоял мужчина. Среднего возраста, не очень высокий, худощавый. Серо-зеленые глаза, опушенные длинными черными ресницами, смотрели внимательно и дружелюбно. Тот самый мужчина, чью фотографию она совсем недавно рассматривала в местной газете. Кто бы мог подумать, что хозяин поместья Виченци сам открывает посетителям! А где же многочисленные слуги? – Чем могу служить? – Мужчина вежливо улыбнулся. Кьяра крепче сжала ремешок сумочки. – Я слышала, вам нужна няня для мальчика, синьор Виченци? Мужчина окинул девушку любопытным взглядом, от которого она медленно залилась румянцем. |
