Охранники посочувствовали.

– Слушайте! – Муни осенило. – Я отволоку его домой и вернусь. Вы ведь здесь до утра будете? Посторожите, я заплачу.

Стража посмотрела на сумасшедшего купца с восторгом и немедленно согласилась.

– Я быстро, – пообещала Мирна и легонько шлепнула Краша по затылку. – Что стоишь столбом, помогай давай.

Вдвоем они бойко откантовали меня в сторонку. Там братец Муни привязал Краша к дереву, чтоб не путался под ногами, а сам по‑быстрому переоделся в черный халат и бандитскую шапочку с прорезями для глаз. Краш перепугался и притих. Сдается мне, он решил, что хозяева ему достались сумасшедшие.

– Все, теперь ждем. – Мирна уселась поудобнее.

Честности сторожей хватило минут на пять. Потом, пошушукавшись между собой, они прикарманили по горсти наших денег и по бутылке браги. Валюта осела на карманах, брагу стража, посовещавшись, выпила.

– Еще пара набегов на нашу собственность, и можно приступать, – прошептал братец Муни.

– Ты уверена, что ничего не перепутала? – меня раздирали сомнения.

– Как ты мне надоел, – буркнула Мирна. – Это даже дети знают. Если убить физическую оболочку, Волшебник ни чуточки не пострадает. Он просто автоматом вернется в Эйр, что нам и нужно. А Илай умеет умирать, его уже убивали, когда он ошивался по Боливии.

– Но там он был в земной оболочке, а здесь в естественной сущности. Если его физическое тело останется в Ваурии, каким образом он возродится в Эйре? Бестелесным, как привидение?

– Не знаю. Локи что‑нибудь придумает. Айка говорила, любая жизнь заканчивается смертью, но бывает так, что и смерть может породить жизнь.

– Не нравится мне все это, – упорствовал я. – А если ты убьешь не человека, а Волшебника, или обоих сразу, тогда что?

– Волков бояться – на зайцев не охотиться, – братец Муни поднялся на ноги и, прихватив с собой мел, уголь и нож, отправился на дело.

Она так замаскировалась, что я с трудом различал ее силуэт, крадущийся к бочкам с водой.

– Что он делает? – подал вдруг голос привязанный к дереву Краш.

– Охотится на зайцев, – на автомате сообщил я.

– Простите? – его серо‑голубые глаза сверкнули недоумением.

– Она пытается освободить раба у городских ворот. – В отличие от Мирны, я Чародею доверял.

– О господи, – прошептал Краш, испуганно взглянув на меня, – так это вас разыскивает вся тауровская стража!

– С чего ты взял? – Теперь уже я испугался его проницательности.

– Отсюда ушел здоровый мужик, а Вы говорите о нем в женском роде.

– Я оговорился, – равнодушно ответил я.

– Понятно, господин, – Краш притих было у дерева, но через пару минут вновь заговорил. – Это очень опасно – то, что задумал Ваш брат.

– Что делать, – я уже сожалел о своей откровенности.

– Стража у ворот Альвара видит все, что происходит у столбов, – тихо сказал Краш. – Могут быть большие неприятности.

– Откуда ты знаешь?

– Мы же шли от ворот. Вся местность отлично просматривается, а в тауровских войсках приветствуется доносительство друг на друга, за это даже к жалованью доплачивают. Так называемые смотровые. Если часовые у ворот заметят что‑то неладное, они примчатся туда всем коллективом, чтобы деньги за донос не достались одному счастливчику.

– Откуда такая осведомленность?

– Это знают все в Ваурии, господин.