|
. - И это о детях, которым принадлежит будущее. - В будущее много дорог - и на ледяные материки, и в космос... Высший ученый совет Земли скорее всего выберет обе дороги. - Мы с Виленоль на том и договорились. Но кто же из вновь рожденных останется на новых материках? Кто улетит к другим звездам? - Да, кто? - отозвалась Вилена. Они говорили о миллиардах людей, а думали об одной Виленоль, которая должна дать жизнь новому существу. Все та же старая женщина появилась из-за колонны и сделала им знак рукой. Она провела их по длинному коридору и вывела в сад, где пахло прелью и поздними цветами. Они подошли к застекленной веранде. На пороге стоял старый академик с суровым и торжественным лицом. Его борода развевалась по ветру. Молчаливым жестом он пригласил пройти за собой только Петю, и Вилена осталась на веранде. Через прозрачную дверь она окинула взглядом знакомый кабинет. Книги, коллекции черепов и портреты великих ученых - Дарвина, Сеченова, Павлова и более поздних - Питера тен-Кате, Шарля де Гроота и Владлена Мельникова. Академик отвел Петю к окну: - В стародавние времена мужьям задавали вопрос, кому сохранять жизнь - матери или ребенку? Ныне этот вопрос бессмыслен. Не исключено, что вашей жене на какое-то время придется подключить искусственные органы вместо естественной почки, а может быть, и вместо сердца. Оно нас тревожит. Будьте мужчиной. Кстати, вас через "окно дальности" пытался разыскать ваш отец. И академик, взглянув на веранду, где стояла Вилена, поспешно вышел из кабинета. Старый инженер тен-Кате стоял на берегу океана. Рыхлый и полный, ссутулившийся от тяжести лет, он задумчиво смотрел перед собой. Океан и тот, оказывается, не вечен. Люди обрекают его на замораживание. Что же говорить о самом человеке? Чего стоит его дерзость накануне неизбежной смерти? Еще живет и бьется океан. Еще живет и бьется сердце в старом, дряхлом теле инженера. Но застынет океан. И скоро застынут потерявшие свою эластичность артерии, дающие кровь усталому сердцу. Последнее время старый тен-Кате часто думал о смерти. Он страдал сердцем и несчетными болезнями, которые можно было бы избежать, если бы в свое время он жил, как принято теперь. Но он не мог не быть самим собой. По натуре своей и привычкам он принадлежал прошлому. Предпочитал ездить, а не ходить, избегал гнета ежедневной гимнастики, привык работать по ночам, потому что был всегда увлечен работой и меньше всего думал о своем здоровье. Может быть, за семьдесят пять лет им сделано не так уж мало... Ледяные плотины изменили границы материков. Он только что проехал по осушенному дну бывшего моря, любовался "своими" польдерами, которые пока еще засевают, но скоро перестанут и застроят загородными домиками. |
