Это открытие Фонтана молодости — журналистское клише, слыша которое ученый каждый раз морщится, — превратило Сэнди Рейвена в некоего фольклорного героя. Пресса разрекламировала его как человека, сделавшего реальностью голливудскую мечту о вечной молодости.

О своем открытии Рейвен поведал миру в сугубо научной публикации в академическом журнале «Экспериментальная геронтология», что не помешало журналистам сразу же «перевести» ее на обыденный язык, — и информационные агентства разнесли по миру весть об «эликсире молодости».

Резонанс получился неслыханный. Университетский коммутатор раскалился от звонков. Письма в лабораторию Рейвена стали приходить буквально мешками. Как ни странно, это испытание подкосило ученого.

«Вместо того чтобы возгордиться, я почувствовал себя виноватым в том, что сделал еще так мало. Ведь это оказались не только женщины, мечтающие забыть о морщинах. Большинство писем приходило от людей, решивших, что я научился излечивать любую патологию тканей. Они умоляли спасти их близких, и в результате у меня возникло ужасное чувство досады и — не поверите — провала».

И все же, несмотря ни на что, Рейвен проложил дорогу к разработке генетического метода лечения многих смертельных заболеваний.

Рейвен по-прежнему не воспринимает себя как героя, сохраняя донкихотскую решимость оставаться в тени. Со свойственной ему самоиронией он насмешливо отзывается о своем новом статусе знаменитости: «Давайте смотреть правде в глаза: у меня ровно столько же обаяния, сколько у непропеченного бублика. Если я достоин красоваться на обложке „Тайм“, то надо признать, что миром начинают заправлять болваны».

Другие известные ученые, коллеги Рейвена по научным изысканиям, высказываются более уважительно.

«Открытие Сэнди следует признать самым важным прорывом в науке последнего десятилетия в борьбе со злокачественными опухолями, — говорит его большой почитатель и бывший тесть, профессор Массачусетского технологического института Грегори Моргенштерн. — На фоне его работ меркнут все мои научные достижения. Он в полной мере заслуживает всех мыслимых почестей и славы — а также денег, которые, я уверен, он в конце концов получит».

— Господи, пап, ты видел конец этой статьи?! — бушевал Сэнди.

— Видел, мой мальчик, — смущенно проворчал старик. — Но согласись, нет ничего удивительного в том, что они порылись в твоем прошлом и вытащили все, что могли, причем из всех, кто тебя когда-либо знал. В конце концов, Моргенштерн лауреат Нобелевской! Откуда им знать его подноготную? Вообще-то, ты сам должен был им рассказать.

— И что? Это помогло бы? А кроме того, мне иногда кажется, что было бы лучше, если бы они кое до чего докопались без посторонней помощи. Но, наверное, даже пресса не всесильна.

— Послушай, все могло быть намного хуже.

— Да? Это как же?

— Взгляни на вещи с другой стороны, мой мальчик. Радуйся, что они не упомянули о Рошель.

— Да уж, — согласился Сэнди. — За это действительно надо благодарить господа.

4

Адам

В начале третьей недели показатели крови во второй группе мышек, которых лечили по стэнфордской методике, внезапно резко улучшились.

Макс с Адамом не спешили делиться этой новостью — положительный результат мог оказаться неустойчивым. Но по прошествии двух суток стало ясно: иммунная система животных справилась с недугом.

Человеческая раковая опухоль оказалась побеждена в организме подопытных мышей, сыгравших роль суррогатных «пациентов».

Теперь у них появилась твердая уверенность в эффективности средства и в отношении самого пациента. Конечно, какой-то элемент сомнения сохранялся, поскольку полного цикла клинических испытаний, предусмотренных процедурами ФДА, этот препарат не проходил.