4. На что его товарищ мрачно заметил: «Идет».

1. Дом был темно-серый и старинный. Над открытой террасой была повешена каменная маска.

2. Неподвижно бледнело строгое лицо, казавшееся от вечерней зари нежно-розовым.

3. На открытой террасе восседал Павел Мусатов, осыпанный алым блеском.

4. Под поддевкой вздувался толстый живот его, и правая рука была опущена в бороду.

5. Левой рукой он теребил брелоки; перед ним на столе лежала пепельница и спички.

6. Два юных тополька склонялись, словно зачарованные, трепеща и тая от вечных сказок.

7. У реки раздавались крики тоскующих чибисов.

8. Грустно задумался лупоглазый Павел на вечерней заре.

9. Наконец он чихнул и сошел со ступенек террасы, завидев гостя.

10. Ему вслед смеялась маска застывшим, каменным смехом.

1. Приближалась буря. Над усадьбой стоял шум и рев.

2. Коренастые деревья, обуреваемые ветром, рвались прочь отсюда.

3. Приближались полосы ливня и уже висели над пашней.

4. Серые цапли пронеслись над свинцовой рекой.

5. Учитель сельской школы был поджар и сутул. Его землистое лицо было темнее лысинки, но светлее бородки, а расплюснутый нос задорно торчал из-под синих очков.

6. Это был молодой человек, тяготевший к народу.

7. Они шли с Павлом Мусатовым вдоль желтеющей аллеи; тявкающий голос учителя спорил с шумом дерев.

8. Землистое лицо, казалось, гримасничало, а длинные руки совершали нелепые движения под свинцовым сводом небес.

9. Коренастые деревья, обуреваемые ветром, рвались прочь отсюда.

1. На крашеной лавочке сидел золотобородый аскет и делал выводы из накопившихся материалов.

2. А учитель брезгливо думал: «Вот сидит гнилой мистик!

3. Весь он пропитан лампадным вислом, и квасной патриотизм его мне претит».

4. Им навстречу поднялся мистик, который не был гнил и совсем не пил квасу.

5. Он был химик по профессии, и перед ним молодой учитель неоднократно срамился незнанием точных наук.

1. Шли ужинать. Сельский учитель из читающих развертывал фронт умственного войска своего и делал наскоки на гнилого мистика.

2. Еще была только редкая канонада. Еще не дошло дело до картечи.

3. Еще оставался впереди запас личных оскорблений.

4. На оконных стеклах угас розовый отблеск; за стеклом глядело на идущих мертвенно-бледное лицо.

5. Точно великая Вечность приникла к окну.

6. Но это был букет белой ковыли и больше ничего.

7. Павел Мусатов не участвовал в споре. Он напевал, вылупив глаза: «Ночь пронесется на крыльях тумана, грозная туча застелет восход!»

8. Туча была страшная и высоко размазанная, а под ней два низких, зловеще-белых завитка неслись куда-то вбок.

9. На лужайке перед домом два молодых тополька шептались с бурей, точно зачарованные.

10. На оконных стеклах угас отблеск заката. Букет белой ковыли стоял на окне.

11. Учитель сельской школы разгорался пред молчавшим аскетом, а Павел Мусатов тихонько напевал: «Светлая радость померкнет, как зорька; горе, как туча, нежданно придет…»

12. Уже вошли в комнату и захлопнули дверь, когда завыла тощая психа, поджимая хвост; ее узкая морда была обращена к небу.

13. Она ужасалась и, казалось, вопила: «Возвращается, опять возвращается», а два зловеще-белых завитка уже висели над домом.