Изменить размер шрифта - +
Совсем как наша учительница литературы, мисс Реднетт. Ну, да я привычный. Дослушал ее заикание до конца, зато узнал, что где-то в реке должно быть магическое колечко.

Пройдя по ведущей от Совы тропинке, я уперся в какое-то подобие жертвенника, окруженного полузавалившимися камнями. Ну, чистый Стоунхендж. Я еще в «Заке Мак-Кракене» такой встречал. Там еще что-то было с громоотводом и молнией, может и мне пригодится. Правда, кажется мне, что во сне я видел этот жертвенник, а вокруг гоблины, гоблины… Лучше все же смотаться отсюда, пока сказка не стала былью.

А вот другая тропинка заканчивалась у места не менее опасного домика ведьмы. Я как вошел туда, сразу понял — ведьмой пахнет. Помело в углу, сундук, над огнем зелье кипит, светильник из злой тыквы подозрительно хмурится, к стене метла прислонена. Я только ее взял рассмотреть поближе, как дверь сама собой захлопнулась, в клубе огня появилась ведьма и — что тут началось! В общем, я удалился, оставив поле боя за превосходящими силами противника.

Хорошо хоть рядом с домом колодец был — я умылся и остыл немножко. А то бы, клянусь, вернулся обратно и отделал старушку по первое число. А так — ну ее, пусть живет, карга старая.

Первым, кто мне встретился по дороге от домика ведьмы, был огромный свирепый варвар. К счастью, он был увлечен не добыванием пропитания, а засевшей в ноге занозой. Ну, с этим-то я справился быстро, благо маме не раз приходилось вытаскивать из меня шипы и колючки. Благодарный варвар подарил мне свисток с напутствием: «Понадобится помощь, свисти». Уже неплохо: кто знает, кого еще я могу встретить в этих лесах.

Я был как раз поглощен этими мыслями, когда внезапно услышал голос: «Древесинки ненужной не будет?». Я чуть не подпрыгнул от удивления и огляделся вокруг. Никого. Только трухлявый пень возле дороги. Померещилось от усталости? Надо присесть передохнуть.

Но стоило опуститься на пень, как чей-то громкий вопль подкинул меня в воздух. Господи, кажется пень возмущен столь фамильярным отношением к нему. Но вы когда-нибудь слышали, чтобы пни разговаривали? Я — нет.

— Мог бы по крайней мере повернуться к тому, с кем разговариваешь, возмущению в голосе не было предела.

— Многоуважаемый пень, — начал я, немного запинаясь, — зачем же вам древесина? Хотите надстроить себя?

— Болван, — откликнулся голос, — где ты видел говорящие пни. Я древесный червь, и только что отобедал этой никому не нужной колодой. Но чувствую, что скоро буду не прочь подкрепиться чем-нибудь еще.

— Но как ты научился говорить? — удивленно спросил я.

— Мы всегда умели говорить, просто тупоголовым людишкам, типа тебя, никогда не приходило в голову с нами побеседовать. В общем, некогда мне тут с тобой лясы точить. Я не какой-нибудь бездельник: мне надо кормить жену и тридцать семь детей…

Да, причина уважительная, что и говорить. Чтобы поддразнить его, я стал спрашивать, какие породы деревьев он предпочитает. Выяснилось, что тик или эбонит, но согласен, в крайнем случае, и на красное дерево. Ума не приложу, где бы я мог его раздобыть, но попомнить об этом стоит.

Неподалеку от пня меня ожидало зрелище, которое я уж никак не ожидал увидеть в этом волшебном лесу — археологические раскопки. В свое время я много об этом читал и несколько раз сам рвался в экспедиции, но родители всегда в один голос говорили, что я еще маленький.

А тут не просто какой-нибудь заштатный археолог, а сам доктор Джонс. Неужели тот самый Индиана Джонс? Кажется, тот самый. Ну, уж гонору у него точно на четверых. Скромно представившись самым известным в мире палеонтологом, д-р Джонс любезно сообщил, что ищет недостающее звено между растением и человеком. Особенно его интересуют окаменелости, так что если встретится какая-нибудь пусть даже самая завалящая окаменелость, надо непременно дать ему знать.

Быстрый переход