Изменить размер шрифта - +

– Нет, иди-ка ты лучше домой. Я перед тобой в долгу за одну вещь. И именно сейчас собираюсь расплатиться с тобой: блондин в своей машине искупается этой ночью в реке, а Луи с Фатсо я скажу, что все случилось из-за недопонимания, и они тебя не убьют. Вот таким манером я верну тебе долг. Оружие оставь – оно ведь принадлежало блондину, верно? Сыщики не используют глушители; по крайней мере, я об этом никогда не слышал.

Переложив волыну в левую руку, правой я достал свой пистолет, потом неловко разрядил чужую машинку, обойму положил в карман, а бесполезное теперь оружие на стол. Помолчав, я сказал:

– Я еще не закончил.

– А может хватит?

– Нет. Тебе непонятно, почему, да, Фрэнк? Джимми Бим – не просто работа и не просто пропавший человек. Он брат моей возлюбленной. Именно так – моей возлюбленной. Я с ней познакомился несколько месяцев назад когда она пришла нанять меня найти парнишку. Узнав, что он мертв, она будет настаивать, чтобы я нашел убийцу. И я найду его, Фрэнк. Ну, а пока мне ясно одно – убийцу ты не посылал. А потому я вынужден признать, что ты, действительно, крутой мужик.

Нитти грустно рассмеялся.

– Собственно, – сказал Нитти, – я все еще перед тобой в долгу. Кое за что, о чем ты даже не догадываешься. Однажды, невольно, ты уже оказал мне услугу.

Почти то же самое сказал мне и Капоне, там, в Атланте.

– Я не знал малыша Бима под этой фамилией, – продолжал он. – А, главное, я даже не знал о его связи с Ньюбери. Я знал одного только Дипера Куни (который не все мне рассказал), похвалившего парнишку. Поговорив с малышом, я понял, что он непрост. Он немного умничал, но главное – был сообразительным. Когда я понял, что он учился в колледже, он попросил никому об этом не рассказывать (пусть это будет между нами). Мне это понравилось. Он умел работать с цифрами, и мы сделали из него что-то вроде кассира при телеграфе. В подчинении у Джо Пэламбо... Еще не сообразил, Геллер?.. У тебя есть фото Джимми Бима?

Внезапно мне стало трудно дышать. Негнущимися пальцами я вынул из бумажника фотографию. Ощущение непоправимого стремительно нарастало.

Разглядывая фото, Нитти сказал:

– Никогда не видел его ни таким юным, ни таким пухлым. Здесь он еще ребенок. Волосы у него стали потом подлиннее, покудрявее. И усы появились. Должно быть, старался выглядеть постарше.

Парнишка в окне!

– Убил-то его ты. Геллер.

Я оцепенел.

– Ты его убил, – продолжал Нитти. – Это и есть та услуга, которую ты нам оказал. Видишь ли, один из моих людей опознал его как парня, который прокручивал кое-что для Ньюбери и мальчиков из Трай-Ситиз. Он знал только, что фамилия малыша не Харт, но никак не мог вспомнить, какая. По большому счету, масса людей и меняет фамилии. Я и сам, знаешь ли, по рождению Нитти но лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Я велел Луи обыскать жилище малыша. И Луи нашел кое-что нехорошее. Нашел тетрадки с записями. Бумага в линейку, как у школьника. Только писанина в этих тетрадках оказалась не школьными заданиями. Этот Харт записывал все, что видел и слышал, а ведь телеграф Пэламбо был тем местом, где я проводил немало времени, и малыш много чего успел. Луи также обнаружил водительские права малыша и узнал, что имя его Джеймс Бим. И записную книжку нашел с адресами, а в ней имя его отца. А отец – доктор в Айдахо или еще где-то, и кое-что вдобавок. Чертов молокосос держал на полке диплом об окончании колледжа и, догадайся, что он изучал?

– Журналистику.

– Точно! Малыш собирался отнести свою историю – нашу историю! – в газеты! Нужно было что-то предпринять. Луи обнаружил все это утром, в тот день, когда вы с Лэнгом и Миллером ввалились в телеграфное помещение на Уэкер-Ла-Саль.

Быстрый переход