Давайте документы, факты, конкретные свидетельства, ну! Одну минутку, слышались возражения, а за что же тогда вы зарплату получаете? Это было бы слишком удобно, так работать! Ищите! Вам же указали, где искать? А дальше — ваша прямая обязанность.

Ничего себе, думал Жирнов, простенько этак, но со вкусом...

Чеченцы уже давно проходящие поезда грабят безбоязненно, и их республика уже стала откровенно криминогенной закрытой зоной, где легко находят убежище десятки, если не сотни уголовников, по которым тюрьма плачет. Вот и поезжай туда, и спроси. А они, конечно, тут же ответят со всей искренностью. Та же картина и в Прибалтике, где экономика также оккупирована мафиозными структурами. На этом, похоже, и строится расчет свидетелей обвинения.

Единственное, пожалуй, что еще можно было инкриминировать Никольскому, это обход налогового законодательства. Но и тут закавыка: документов нет, сгорели документы и все финансовые бумаги во время пожара. Вот если доказать, что он сам принял участие в уничтожении компрометирующих его материалов или что это сделано по его указанию, тогда другое дело.

С этими мыслями Жирнов и отправился в Тушино, в офис «Нары», чтобы своими глазами убедиться в возможности такого поворота следствия. Он уже раньше был на месте преступления, иначе этот разгром и не назовешь, там, внутри, места живого не осталось.

К своему крайнему изумлению, Жирнов с большим трудом пробился в кабинет управляющей банком Татьяны Ивановны Шапошниковой, но еще больше удивился, узнав в ней супругу Никольского, которую он видел единственный раз в доме, когда там проводился обыск. Так вот, значит, как! Занятная семейка!

На вопрос, что здесь происходит, Шапошникова спокойно ответила, что сегодня обычный рабочий день. Идет выплата по вкладам, покупка и продажа акций. Правда, ремонт здания еще не завершен, особенно на втором этаже, но компания существует и возобновила свою деятельность. О чем, кстати, было уже неоднократно сообщено в печати и в рекламных роликах на телевидении. А что, разве товарищ — или господин, как теперь принято обращаться в их среде? — не читал, не слышал? Странно, очень странно. Тогда не будет ли он любезен объяснить, почему с подозреваемым Никольским не разрешают свиданий родственникам? Почему не допускают к нему адвоката? Что, разве законы уже отменили? И почему, кстати, до сих пор не последовало ответа из областной прокуратуры на неоднократные запросы и жалобы? Все это к тому, что в ответ на упорное молчание областной прокуратуры компания решила предпринять свои меры и обратилась к генеральному прокурору, считая, что в этом позорном для нашего государства деле, этой откровенной и безобразной травле, пора поставить точку.

Шапошникова говорила тихим голосом, будто бы спокойно, но ее напряженный взгляд выдавал ее. Жирнов видел, что она сдерживается изо всех сил, чтобы не сорваться, не закричать на него.

Та еще парочка, подумал он и вспомнил свою последнюю встречу с Никольским, когда тот вот так же посмотрел на него и вежливо припугнул голодовкой. Дурак-то еще! Нашел чем пугать! Да свяжем и силком накормим! И спасибо должен сказать, если этот демарш ему легко обойдется... Вот и эта тоже — ласково угрожает...

Что ж, значит, с помещением, можно считать, все уладилось? Жирнов тоже предпочел вежливо-снисходительный тон. Ну и прекрасно. А с финансами? Ах, перекрутились? А откуда они взялись, извините? Инвесторы... понятно. Акционеры тоже поверили... ну что может быть лучше! А как с документацией? Ах вот что, ночей, значит, не спали, все восстановили... И теперь, наконец, можно ознакомиться со всеми этими документами? Ах, они уже переданы в налоговые службы?

Ax-то ах, а ведь они обошли его, понял Жирнов. Хитры, бестии, умны... Черт его связал с этим делом. В гробу бы их всех видеть. Но пока, к сожалению, если он сам не поторопится и не предпримет встречных шагов, в том самом тесном деревянном месте могут его увидеть они.