Патентное бюро Фейерберга находилось на площади Данфер-Рошро. Я по-прежнему боялся спускаться под землю, поэтому пересек Париж на автобусе. Но в нескольких шагах от бюро, при взгляде на фигуры людей, мелькающие за окнами, меня охватило странное чувство. Не то чтобы страх, а скорее беспокойство. Готов ли я вот так сразу встретиться со своими сослуживцами? Прошло несколько дней, как я пропал, и они станут задавать вопросы, бросать на меня подозрительные взгляды… Нет. Сейчас я этого не выдержу. Лучше сперва увидеться с месье де Телемом с глазу на глаз.

Я достал мобильник и позвонил в бюро. Мне ответила секретарша шефа. Эта женщина никогда мне особо не нравилась. Неразговорчивая, не имеющая собственного мнения, она довольствовалась тем, что повсюду ходила за месье де Телемом с блокнотом и ручкой и улыбалась так странно, что вряд ли это можно было назвать улыбкой.

— Могу я поговорить с месье де Телемом?

— Его сегодня не будет. Ему что-нибудь передать?

— Нет, — ответил я. — Я перезвоню завтра.

Секретарша поколебалась.

— Месье Равель, это вы?

Она меня узнала. Она узнала Виго Равеля. Меня. Выходит, все это — подлинная реальность. Бюро Фейерберга, Франсуа де Телем, секретарша… По крайней мере, этого я не выдумал.

— Нет, нет, — солгал я. — Спасибо, мадам, я перезвоню.

И я поспешно отключился. Вздыхая, покружил по площади. Какой же я дурак! Напрасно ехал через весь Париж! Нет чтоб сначала позвонить, не пришлось бы тащиться в такую даль! Впрочем, ходьба помогала мне хоть немного разобраться в себе. Сейчас я не слышал голосов. С самого теракта я впервые обрел такое спокойствие. Раз уж я сюда приехал и неплохо себя чувствую, остается только воспользоваться хорошей погодой и прогуляться…

Так что вторую половину дня я провел, слоняясь по Четырнадцатому округу. Я до сих пор не совсем успокоился и постоянно опасался, что вот-вот появятся те два типа, которые гнались за мной, поэтому гулял по самым укромным и тихим уголкам этого квартала: в садах Обсерватории, по улочкам виллы Алезия, в парке Монсури…

На обратном пути, умиротворенный, я с удивлением обнаружил, что меня охватили прежние чувства и то душевное состояние, с которым я успел сжиться. Ко мне возвращалась та покорность, которую всегда поощрял доктор Гийом. Понемногу уверенность, что я шизофреник, вновь овладела мной, и я уже почти не сомневался, что все странные события последних дней — всего лишь порождение моего больного воображения. Тех двоих, что преследовали меня, наверняка никогда не существовало, как и камеры в квартире моих родителей, а фраза, которую я якобы слышал в башне, не имела никого смысла. Это вовсе не тайное послание, не поддающееся расшифровке, а просто набор слов, который я целиком выдумал.

В глубине души мне легче было думать, что я просто сумасшедший. Это утешало и давало легкий ответ на все терзавшие меня вопросы. Если я шизофреник, то нет никакой тайны, а есть только галлюцинации, на которые нельзя полагаться.

И как раз в эту минуту, на бульваре Распай, я встретился глазами с кем-то знакомым. Я замер в неуверенности и внимательней пригляделся к молодой женщине, переходившей дорогу поодаль. Эта стрижка, точеный нос, короткие ноги… Да, это точно она. Бухгалтерша из бюро Фейерберга. Не раздумывая, я окликнул ее по имени:

— Жоэль!

Женщина обернулась. Казалось, она удивилась, увидев меня. Отвела глаза и ускорила шаг.

На мгновение я заколебался, растерявшись от ее реакции, затем бросился за ней.

— Жоэль! Это я, Виго!

Она пошла еще быстрее. Я побежал вдогонку и, поравнявшись с ней, обогнал и схватил ее за плечо.

— В чем дело? — спросил я озадаченно.