Образ несчастного внука полоумного старца-транжиры придумала именно она. Или целиком взяла из какого-нибудь душераздирающего телесериала?

— Я все сказал, как договаривались, — заверил ее Витя.

— А она?

— А она из окошка высунулась, поозиралась и погнала меня: «Иди, мальчик, домой, пусть кто-то взрослый приходит!»

— Я пойду. — Архипов одернул на себе пиджак.

— Чего это сразу ты? — заспорила с ним Ирка. — Пойду я!

— А почему ты? Я старше!

— Брейк! — Я развела их, как боксеров на ринге. — Скорее всего, сказав «кто-то взрослый», ушлая тетка подразумевала «финансово состоятельный». То есть способный выкупить заложенную вещь.

— О, это точно я! — Подруга неподдельно обрадовалась и показала Архипову язык, а мне — извлеченное из сумки пухлое портмоне. — Как чувствовала, что пригодится: наличку с карты сняла!

— Вы бы не торопились покупать, та баба сейчас вам цену заломит! — заволновался Витя.

Ирка только покровительственно похлопала его по плечу, вскинула голову, воинственно тряхнув кудрями, и направилась к указанному двору.

Пару секунд я смотрела ей вслед, а потом не выдержала — сорвалась с места и догнала. В подвальчик ломбарда мы спустились вместе.

Я ожидала увидеть что-то вроде антикварной лавки и была разочарована. За дверью с вывеской «Ломбард» открылось пространство в пару квадратных метров. Сзади — ступеньки лестницы, впереди — перегородка от стены до стены, по бокам — никак не облагороженная кирпичная кладка без всяких украшений, если не считать прейскуранта.

— Аскетичненько, — обронила Ирка, шагнула к перегородке и постучала в окошко.

То открылось, явив нам нарумяненную физиономию дамы позднего бальзаковского возраста. Едва глянув на Ирку в меховом палантине, она сообщила:

— Шубы больше не принимаем, хранилище заполнено.

— Мы не по поводу шубы. — Подруга поправила перекосившийся палантин на плечах. — Мы насчет пожилого мужчины, который приходил к вам с украшением…

— Наш мальчик уже был у вас сегодня утром, — вставила я, с усилием потеснив дюжего пушного зверя, чтобы тоже заглянуть в окошко.

— А! Бедный внучек, — фыркнула дама.

Я не стала уточнять, почему это Витя бедный. То ли парень перестарался, когда бил на жалость, то ли не произвел впечатления юноши из состоятельной семьи.

— Мы готовы забрать украшение, которое сдал вам наш дедушка, — твердо сказала Ирка и выложила на полочку-прилавок у окошка пухлое портмоне.

— Давайте квитанцию.

Мы с подругой переглянулись.

— У нас нет квитанции, — мягко сказала я. — Была бы у нас квитанция, мы бы не послали мальчика искать ломбард, куда дедушка вещь сдал. Давайте вы сами скажете, сколько мы должны, мы заплатим — и бог с ней, с квитанцией?

— Ага, а завтра ваш дед придет с бумажкой и потребует вернуть оставленную вещь. И что я буду делать?

Мы Иркой снова переглянулись. Она медленно моргнула — мол, ладно, скажи ей.

И я сказала:

— Не волнуйтесь, наш дед не придет. Он умер.

— Такое горе, — поспешно добавила Ирка.

Правой рукой она смахнула невидимую слезинку, а левой незаметно пихнула меня в бок, явно требуя изобразить подобающую скорбь.

— В таком случае мы должны соблюсти срок хранения заложенной вещи, а спустя двое суток после его истечения — продать ее, — уведомила нас дама и отвернулась.