— Буду краток, — нырнув на свое место за столиком, произнес он приглушенным голосом и самым заговорщицким тоном. — Результаты настораживают. Не стану спрашивать, откуда образцы, но дело явно нечисто.

Я досадливо поморщилась, подумав, что напрасно мы связались с конспирологом, но уже поздно было что-то менять.

— Образец номер один. — Химик выложил на стол пакетик со знакомым окурком. — Содержит Pen a 1.

— Что-что, простите, содержит? — встревожилась Ирка.

— Тропомиозин. Вещество, которое отвечает за перекрестную реактивность у представителей семейства моллюсков, особенно у ракообразных.

— А креветки — это же ракообразные? — Я начала понимать.

— Креветки, крабы, омары… Вот тут, — желтоватым, но чистым ногтем спец постучал по пакетику, — присутствуют природные высокоочищенные и рекомбинантные молекулы аллергена.

— Да откуда там молекулы креветок?! — возмутилась Ирка.

— Тише! — шикнул на нее химик и снова быстро огляделся. — И не бывает молекул креветок…

— А высокоочищенные и рекомбинантные молекулы аллергена бывают! — теперь уже я его перебила. — Но не в природе, правильно понимаю? Кто-то же сделал его высокоочищенным…

— Точно! — Химик наставил на меня палец пистолетиком. — Тропомиозин креветок — рекомбинантный компонент, использующийся для аллергокомпонентной диагностики, в основе которой лежит выявление сенсибилизации к аллергенам на молекулярном уровне…

— Где использующийся? — влезла Ирка.

— В лабораториях, где делают соответствующие анализы.

— А как его могли туда засунуть? — Я тоже постучала по многострадальному окурку.

— Ну, лично я просто взял бы шприц и ввел небольшое количество лиофилизированной бактериальной закваски в табачную массу со стороны, противоположной фильтру. Технически ничего сложного. — Спец явно решил, что по поводу первого образца все уже сказано и сдвинул пакетик с окурком в сторону, выложив на его место второй — с раздавленной пластмассовой коробочкой для таблеток. — А что касается образца номер два, то тут смешались два препарата противоположного действия: один для повышения артериального давления, другой — для понижения. Странно, что кто-то одновременно пользуется и тем, и другим.

— Пользовался, — машинально поправила я.

— Он умер? — быстро уточнил химик. — Я так и думал.

Он встал, сунул в карман свою бутылочку с водой, наклонившись над столом и нами, и прошептал:

— Оплату жду на карту, она привязана к телефону. Удачи, будьте очень осторожны! — и удалился прежде, чем мы с Иркой успели его остановить и вообще отмереть.

— Да-а-а… — протянула подруга, когда дверь кофейни за нашим экспертом закрылась, а сам он бесследно растворился в струях вновь полившего дождя. — Общение с конспирологом — это не для слабонервных… Слушай, а шапочка из фольги реально от чего-то защищает?

— Вопрос спорный. — Я тоже ожила, взяла ложечку и потянулась доесть свое пирожное. Отметила, кстати, что моя рука слегка подрагивает. Проклятая конспирология, никаких нервов на нее не хватит! — Некоторые экспериментаторы утверждают, что она действительно защищает от микроволн — электромагнитных излучений мобильных телефонов и аналогичной техники. Кто в это верит, тем ношение шапочки из фольги помогает снизить тревожность и испытать чувство полной защищенности и умиротворения…

— Надо купить фольгу, — сказала подруга и надолго замолчала, погрузившись в размышления.