— А Вадик? Вадик там?

Я отлипла от скважины, обернулась и с укором посмотрела на подругу:

— Ира, там может быть хоть десять Вадиков! Без лопаты не узнаем!

— Отодвинься, я буду ломать дверь! — Подруга стала закатывать рукава.

— Сама отодвинься! — Я оттолкнула ее, чтобы заглянуть под шипастый резиновый коврик у двери.

Бинго! Простой и скромный, ни разу не антикварный ключик от английского замка тихо лежал там, притрушенный пылью и мелким мусором.

— Господи, благослови Васю Кружкина с его замшелыми привычками! — Ирка вознесла короткую благодарственную молитву, а я воткнула ключ в скважину и провернула его в замке.

Дверь мы распахнули вместе и в квартиру художника ввалились, склеившись боками, как двухголовый Тяни-толкай.

— Да-а-а-а… — с опасливым уважением протянула подруга после недолгой паузы.

— Если это то, что принято называть художественным беспорядком, то Василий Кружкин — гений масштаба Леонардо да Винчи! — заключила я и осторожно двинулась вперед, в отсутствие лопаты (обычно не ношу с собой!) разгребая себе тропинку ногами.

— Ни в жизнь не поверю, что у Леонардо в мастерской был такой же бардак! — не согласилась со мной подруга и энергично зашуршала, отбрасывая со своего пути вещи покрупнее: предметы одежды, обувь, коробки, поцарапанный мельхиоровый поднос, турецкую медную турку нетипичной емкости — литра на два, хватило бы напоить утренним кофе целый гарем.

— Замри! — попросила я.

Ирка послушно застыла на одной ноге.

Я подождала, пока затих мелодичный гул от встречи в полете мельхиорового подноса и медной турки, снова послала вызов на телефон Архипова и прислушалась.

Знакомая мелодия пробилась из-под наслоений в левом дальнем углу комнаты.

— Он там! — Ирка первой кинулась на звук и замахала руками, как мельница крыльями, бесцеремонно расшвыривая в стороны пожитки маэстро Кружкина. — Ой… Тут только телефон!

Она разогнулась и повернулась ко мне с мобильным Вадика в руке и выражением разочарования на лице. Очевидно, ожидала найти под завалом самого Архипова.

— И слава богу, — утешила я ее. — Значит, Вадик все-таки ушел, забыв мобильник. А башня рухнула уже потом…

— А в туалете мы не смотрели! — вдруг спохватилась подруга.

Я снова встревожилась.

Если представить, что башня в комнате рухнула, когда Архипов пошел в санузел, дальнейшее рисовалось в самых мрачных тонах. У такого педанта и аккуратиста, как наш друг Вадик, при одном взгляде на образовавшийся дикий бардак запросто мог случиться инфаркт!

— Ир, что там? — окликнула я подругу, которая своим крупным телом загородила мне проем двери, ведущей к удобствам.

— Пусто, — после паузы, во время которой у меня самой едва не прихватило сердечко, отозвалась она. — Но есть что-то странное… Иди сюда.

Я пробралась к санузлу по тропинке, проложенной подругой. Ирка потеснилась, и я влезла в каморку со скромными удобствами: душ без всякой кабинки, компактный унитаз, крошечная раковина, больше похожая на суповую миску. Зато зеркало над ней маэстро Кружкин, откровенно эстетствуя, повесил огромное, в половину стены, да еще украшенное по краям затейливым узором из льдисто-белых финтифлюшек.

На это чудо-стекло Ирка и таращилась в угрюмой задумчивости. Точь-в-точь сказочная королева, которой говорящее зеркало неожиданно выдало совсем не то, что она хотела услышать.

— Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи, — пробормотала я.

— Где наш друг, что всех занудней, — по-своему продолжила цитату Ирка и жарко дыхнула на стекло.