Забыв, что привязана, она попыталась подняться и рассердилась пуще прежнего:

— Освободите же меня! Разрежьте веревки.

— У меня нет ничего подходящего, — виновато призналась я и посмотрела на Вадика и тетю, но те лишь развели руками.

Чай, не в Средние века живем. В наше время мало кто идет по жизни с мечом или кинжалом на изготовку.

— У меня есть! В сумке были ножницы и нож для бумаги! Поищите там, этот свинтус вытряхнул все содержимое. — Ирка мотнула головой, указывая направление.

Мы включили фонарики трех мобильных и, черкая по захламленному полу их лучами, нашли-таки канцелярский нож. С его помощью освободили нашу подругу от пут, дали ей напиться (бутылочка воды тоже имелась у нее в сумке) и перекусить (шоколадка была там же).

Тетушка требовала отвести освобожденную пленницу на свежий воздух и далее в ее комфортную квартиру, а там нормально накормить тушеным мясом и пюре. Но Ирка, хоть и дрогнула лицом при упоминании еды, отказалась уходить из подвала.

— Это наш шанс поймать его, — заявила она. — Взять с поличным! Вы все же вовремя явились! Теперь будем действовать по плану — я все придумала, пока тут сидела.

Устроились мы уютненько. Прислонили к стене под углом два высоких и широких листа гипсокартона, за ними сложили подобие лавки из мешков и досок, поставили на попа и включили фонарик (из Иркиной сумки-самобранки, конечно), расселись на сооруженной скамье и пили чай. Хотели кофе, но тот наполнил бы подвал характерным ароматом и выдал злодею нашу засаду.

За чаем и пирожками Архипов сгонял в ближайшее кафе-кондитерскую, благо такого рода заведений в Питере много и становится все больше по мере того, как город расширяется. Думаю, где-то в мэрии есть норматив, устанавливающий, что на каждую тысячу человек населения северной столицы должна приходиться минимум одна кофейня, пекарня, булочная или пышечная. А второй норматив предписывает располагать их на таком расстоянии, чтобы в непогоду прохожим удобно было передвигаться от одного заведения к другому короткими перебежками.

В уютном гипсокартонном вигваме мы сидели втроем, но Ирка в последний момент должна была вернуться на свой стул и сунуть руки-ноги в заранее навязанные петли. Тетю Иду мы из подвала выдворили, хотя она очень хотела остаться. Но, во-первых, сидеть в засаде — не самое подходящее занятие для интеллигентной восьмидесятипятилетней дамы, а во-вторых, нам нужно было, чтобы кто-нибудь восстановил кирпичную кладку у входа в подвал. Злодей должен думать, что за время его отсутствия ничего не изменилось.

Личность злодея Ирка подтвердила:

— Тот самый мальчик, что вместе с Витей приходил. Чернявенький, да.

Как мы и думали, чернявенький мальчик натравил на нашу подругу группу соплеменников. Те притиснули жертву к забору, заставили вывернуть карманы и отняли сумку. Искомого не нашли, затолкали жертву налета в тачку, прикрыли ветошью и увезли ко входу в подвал. Там привязали к стулу, а затем после коротких переговоров с командовавшим парадом чернявеньким удалились. Мальчик остался. Он еще раз перерыл сумку, вывалив ее содержимое на пол, и начал донимать Ирку требованием отдать ему медальон.

— Отдала? — спросила я.

— Нет! Как я могла его отдать?

— Ты его дома оставила?

— Нет! Как я могла оставить его дома? После того, как одну квартиру в поисках этого медальона уже разгромили!

— Погоди, я не понял, — вмешался Архипов. — Если медальон не у тебя в сумке и не дома, то где же он?

Я бесцеремонно заглянула подруге за шиворот, но никакой цепочки или шнурка не увидела, заключив:

— Не на шее.