– Кто заставил? – скептично проговорил Макбрайд, даже не рассчитывая на ответ, поставивший Эйдриен в тупик. Та промолчала, и он повторил: – Кто?

Не находя ответа, девушка посмотрела на Шоу. Тот тоже молчал. Тогда Эйдриен пожала плечами и призналась:

– Не знаю. Кто-то.

Макбрайд отвернулся и глухо проговорил:

– Не надо, впустую это. Я все прекрасно помню – мне до сих пор кажется, что у меня бита в руках.

– Лью, – начал Шоу, но тот перебил его и заговорил с Эйдриен:

– То есть ты хочешь сказать, что я просто экран для чьего-то проектора?

Собеседница подумала, пожала плечами и ответила:

– Ну, в некотором смысле да.

Льюис обратился к психиатру:

– Ладно, предположим, вы правы. Только я не вижу в этом смысла. С чего вдруг кому-то понадобилось, чтобы я считал себя убийцей? – Шоу молча нахмурился, и Макбрайд с отчаянием обратился к Эйдриен: – Какой смысл?

Вопрос повис в воздухе, и в пустой, стерильной комнате наступила сверхъестественная тишина. Трудный вопрос, на который так сразу и не ответишь. Эйдриен отчаянно пыталась найти объяснение тому, что случилось с Лью. И вдруг нашла. Оно оказалось таким простым. Она откашлялась и сказала:

– Чтобы ты покончил с собой. Как Никки.

Когда с Макбрайда сняли ремни, он смог прочесть вырезку из «Икземинера». Затем Шоу сказал ему:

– Лью, а теперь я хотел бы вас загипнотизировать.

– Нет уж, док, увольте: плавали – знаем. Если не возражаете…

– Я не смогу вас отпустить, – объяснил Шоу, – пока не удостоверюсь, что вы не находитесь под влиянием постгипнотического внушения. Откуда бы оно ни происходило.

Пациент задумался и обратил на доктора непокорный взгляд.

– Буду с вами откровенен, – продолжил психиатр. – После того, что вам довелось пережить, на скорую поправку рассчитывать не приходится. При любых обстоятельствах я бы порекомендовал консультации психиатра и гипнотерапию. Причем в больших дозах. – Он ненадолго замолчал и вздохнул: – К сожалению, пока мы такой роскоши позволить себе не можем. Эйдриен подтвердит, что меня уже навещали – кое-кто из правительственных органов. Эти люди намекнули, что в деле замешаны серьезные лица. Не знаю, насколько они говорили правду, но одно я осознал четко: ваши интересы в учет не ставятся. Более того, у меня сложилось недвусмысленное впечатление, что им вообще безразлична ваша судьба.

Макбрайд погрузился в задумчивость и через некоторое время проговорил:

– Насколько я понял, по-вашему, кто-то закодировал меня на особую программу?

– Совершенно верно! Вот почему так чертовски сложно было до вас достучаться. Как только мы приближались к настоящему прошлому, тут же всплывал этот страшный эпизод – беспощадная выдумка, синдром. Чувствуя его приближение, ваша психика начинала паниковать и защищаться. Гениально. Они искусственно создали настолько ядовитое воспоминание, что в вас намертво угнездилось твердое неприятие самого себя.

И хотя руки Льюиса уже не стягивали ремни, он по-прежнему находился в глубокой депрессии.

– Допустим, вы правы, – сказал Макбрайд не без доли скептицизма. – Тогда, может, оставить все как есть?

– Нет! – воскликнула Эйдриен дрожащим от злости голосом. – Нет! Кто-то грязно поиграл с твоим рассудком. А ты хочешь все так и оставить? Проснись! Ты не убивал Эдди, не взрывал дом и не переворачивал все вверх дном в моей квартире.