— Думаю, он стоит больше пяти миллионов долларов, — кашлянул Кирилл. — Это, конечно, надо уточнить. Учитывается ведь еще и его историческая ценность. Правда, никаких свидетельств его существования мы так и не нашли. Не брать же в расчет легенду, рассказанную Чебыкиным? Когда он узнает, что в шкатулке и правда был спрятан камень, наверняка с ума сойдет. А я позабочусь, чтоб узнал.

— Так ему и надо, — мстительно фыркнул Никита. — Пусть ночами не спит. А если бессонница совсем доконает, нехай пьет ту хрень, которой меня угостил.

— Где же вы его нашли? — спросила Юля. Кирилл рассмеялся.

— У Лики. После истерики ее накачали лекарствами, ну и… произошел небольшой конфуз. В общем, когда ее нашли на турбазе, камень она проглотила, в больнице ее пронесло, а нянечка нашла камень, прямо как смерть Кащея, в утке. Хорошо хоть сообразила врачу сказать, а тот нас вызвал.

— Фу, — скривилась Юля и с отвращением отодвинула телефон от себя. Миронов рассмеялся. Телефон вдруг ожил, запрыгал по столу, и на экране высветилось лицо Ольги. Кирилл озабоченно схватил сотовый и прижал к уху:

— Алло?… Да, уже еду…

Торопливо попрощавшись, Кирилл подхватил жиденькую кожаную куртку и помчался к выходу. Оставшись вдвоем, Никита и Юля поглядели друг на друга, а затем отвернулись и одновременно уставились в пустую витрину темного окна. Почуяв, что главная опасность миновала, официантка притащила счет. Никита бросил в кожаную папочку пару бумажек и не глядя, отдал официантке. Взяв Юлю за холодную руку, он тихо спросил:

— Что случилось?

— Валеркина клуша беременна, — с ненавистью произнесла Юля. — Или считает, что это так. Мы сегодня пошли в театр. Попробовали, так сказать, помириться, ну, она тоже явилась и все ему выдала. Надо было видеть Валеркино лицо. А она упивалась своим триумфом. На меня смотрела победительницей. И, что удивительно, я впервые в жизни не смогла биться с кем-то за свое. Просто развернулась и ушла, оставив его разбираться. Теперь вот на звонки не отвечаю.

— Не мое дело советовать тебе, как жить, но неужели ты это так просто оставишь? — спросил Никита.

— Ты знаешь, — мертвым голосом ответила Юля — да. Именно так и оставлю. Мне надоело быть мудрой, надоело тащить на себе этот груз ответственности за семью. В кои-то веки пора о себе подумать. Я решила дать и мужу шанс побороться за нас, и если этого не случится, значит, нам не по пути дальше. Хватит с меня его похождений.

Никита подумал, что никогда не видел Юлю такой несчастной. Он поднялся, забрал свою куртку и ее пальто и подхватил Быстрову под локоть.

— Вставай, — приказал Никита. — Я тебя домой отвезу.

— Хорошо, — вздохнула Юля. — Вези куда хочешь. Вот только домой не надо.

Он помог ей одеться, и когда она благополучно попала в рукава, внимательно поглядел в лицо.

— Юль, ты смотри, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Никита, — я же тебя могу и к себе отвезти, воспользоваться, так сказать, твоей невменяемостью.

— Да пользуйся, — вяло разрешила она и добавила с тоскливой обреченностью: — Кому я еще нужна, кроме тебя?

Днем Сашу вызвали в следственный комитет дать показания.

На этот раз противный следователь был куда как корректнее, вопросов задал немного, и Саша, не знавшая, что происходит, поняла, что Лику арестовали. Она попыталась расспросить Протасова о шкатулке, но тот ничего сообщить не пожелал, разве что аннулировал ее подписку о невыезде и пожелал всего хорошего.