— Лаки? — спросила она, продолжая усердно трудиться над его мышцами. — Ты не мог бы снять мне свитер? А то у меня руки, в масле.

Джон медленно повернулся и сел. Дебби подняла руки. Его пальцы, прикоснувшиеся к красному свитеру, вспыхнули, словно от жгучего пламени. Торопливо, боясь передумать, он задрал свитер и стянул его через голову. Под свитером ничего не было, кроме черного кружевного бюстгальтера. Взгляду его открылся плоский, мускулистый загорелый живот. И живот, и плечи слегка вспотели от усилий.

— Спасибо, — кивнула Дебби. Джон, внутренне простонав, улегся обратно. Ее пальцы продолжили свое дело. — Расслабься как следует, — напомнила она. Хрипловатый голос прозвучал почти нежно. — Ты слишком зажатый какой-то.

О Боже, подумал Джон. О Боже, Боже, Боже…

Дебби, помогая себе всем своим весом, с силой разглаживала мышцы.

Джон закрыл глаза. Нет, он больше не в состоянии этого вынести. Господи, это невозможно! Но не стал просить ее прекратить, равно как и не сделал попытки встать. Ее руки были такими нежными, таким успокаивающими; удовольствие уже достигло коры головного мозга. Мышцы восстанавливали былую эластичность. Если это не райское наслаждение, то, как минимум, ближайшее к нему состояние, которое можно достичь на земле. Даже воспоминания о порносценах начали улетучиваться из его памяти; сознание тоже расслабилось. Он полностью отдался во власть ощущений — чистого, беспримесного наслаждения теплой плотью, разминающей его податливую плоть.

Он открыл глаза.

И не почувствовал на себе ее рук.

Он поднял голову от подушки — и увидел прямо перед собой морду здорового краба, если можно назвать мордой то, что находится впереди у этого бронированного создания. Он резко сел, недоумевая, а краб в испуге метнулся под диван и, почувствовав себя в безопасности, продолжал разглядывать его оттуда, поблескивая бусинками глаз.

Джон посмотрел в окно. Стемнело. На улице горели фонари. В квартире Дебби тоже горел свет. Он ощутил запах ванили и земляники. Его испускали зажженные ароматические свечи. Проморгавшись, он посмотрел на часы. Без семнадцати девять! Он проспал почти четыре часа!

Он попробовал встать и грохнулся на пол, потому что джинсы по-прежнему были спущены ниже колен.

— Лаки! — послышался голос из другой комнаты. — Ты В порядке?

— Да-да, все нормально. — Он подтянул штаны, застегнул молнию и брючный ремень. Это безумство! Полное, совершенное греховное безумство! Необходимо срочно выбираться отсюда!

Он огляделся и увидел на полу красный свитер Дебби, ее голубые джинсы, шерстяные носки и ботинки, в которых она ходила на улицу.

— Лаки, ты не зайдешь ко мне на минутку? — позвала она.

Он стиснул лицо ладонями. Краб, победив страх, перевалился через его ступню и поковылял на кухню, видимо, доедать своего тунца.

— Лаки? — повторила она.

Он находился как раз посередине между дверью в ее спальню и коридором. Он сделал два шага в сторону выхода — и остановился. Его трясло, словно схватился рукой за обнаженный электрический провод. По крайней мере надо хотя бы попрощаться с ней. Нельзя же вот так убегать украдкой, как тать в ночи. Развернувшись, он пошел в спальню, остановился на пороге и прислонился к дверному косяку.

Дебби сидела перед туалетным столиком и красила глаза, глядя в зеркало. На ней были все тот же кружевной черный лифчик, черные трусики и черный пояс с подвязками, украшенный черными розочками. Свеженакрашенные губы полыхали ярко-красным, щеки покрыты густыми румянами, скрывающими загар.

— Привет, — сказала она, откладывая в сторону тюбик с тушью для ресниц, и повернулась к нему.