– Бонни не знала? Ты даже ей не доверилась? Странно, ведь она одергивала меня каждый раз, когда я стучал в твою спальню, просила оставить тебя в покое.

В голосе Ричарда, желал он того или нет, прозвучало раздражение. Элизабет всхлипнула, вспоминая те ужасные дни, когда она изнывала от страха, предполагая, что носит под сердцем дитя от своего собственного деда.

– Мне было так плохо, что я не могла есть, поэтому я почти не вставала с кровати и сказалась больной. Да я и была больной – перед глазами постоянно стояла эта мучительная сцена… При том, что однажды я все это уже видела – в моем кошмарном сне.

– Что ты несешь? – Ричард не ожидал от себя такой жесткости. – Только что говорила о судьбе, которую не сумела обмануть, теперь – этот сон. Ты что же, во сне видела, как он тебя насилует?

– Да, это чистая правда. Я никому не рассказывала, потому что боялась. Ну, что ты посчитаешь меня сумасшедшей или фантазеркой. Так ты назвал ту цыганку возле собора Нотр Дам, когда она предложила тебе погадать по руке. Ричард, я говорю совершенно серьезно: мне часто снятся страшные сны, которые потом сбываются.

– Элизабет, не надо менять тему разговора, прошу! – прервал ее мужчина. – Если этот мерзкий извращенец посмел надругаться над тобой, зачем было убегать? Почему ты нам ничего не сказала? У меня есть право знать, и у твоих родственников Дюкенов тоже. Донесли бы на Лароша в полицию! Ты получила письмо от кузины Анны Мари в начале мая, ты мне сама рассказывала. Она писала, что Ларош вернулся в замок и преспокойно зажил своей обычной жизнью. Подумала ли ты, что все может повториться, что он может сделать с другими женщинами то же, что с тобой? Лучшее, что я сейчас могу сделать, – это прыгнуть в поезд, добраться до Гервиля и свернуть ему шею.

– Даже если бы мы на него заявили, это бы ни к чему не привело. Ларош бы все отрицал, а в округе его уважают – столько семей работает у него на виноградниках! Проще вычеркнуть его из памяти и из своей жизни, – сказала Элизабет.

– Ты не сможешь!

– Уверена, что смогу, Ричард. Доктор осмотрел меня, и я не беременна. Для меня это – ни с чем не сравнимое облегчение. Словно гора с плеч упала. Теперь я могу подумать о будущем, о нашем с тобой будущем.

– Но ведь ты же могла умереть, и тогда не было бы никакого будущего, причем для нас обоих! – произнес он не без горечи. – Долгие годы я бы терзался вопросом, почему ты это сделала. Да что там, я уже чувствовал себя виноватым во всем, упрекал себя, что дурно с тобой обращался, хотя теперь знаю, кто настоящий виновник!

Элизабет печально посмотрела на жениха:

– Ричард, пожалуйста, послушай меня! Я сожалею о своем поступке. Слава Господу, меня спасли, и я безмерно благодарна этому юноше, который вытащил меня из реки. Это знак судьбы, я уверена.

Она умолкла, с грустью глядя на ожесточившееся лицо суженого, который, похоже, с трудом сдерживал гнев.

– Сегодня утром у меня совсем опустились руки, – продолжала молодая женщина. – Для себя я решила: все расскажу тебе до свадьбы, но никак не получалось. Я выбежала из дома и, как только увидела Сену, уже будучи на мосту Пон Неф, подумала: может, покончить со всем этим прямо сейчас?

– Что ж, этому я могу поверить, – вздохнул Ричард. – Это намного проще, чем открыться своему будущему мужу, идиоту, который скрипя зубами сносил твои отказы, уважительно относился к этому. Я убеждал себя, что причина этого твое целомудрие, ведь Бонни и твой дядя Жан живут с нами. Ан нет, ты скрывала от меня эту мерзость! Может, и замуж за меня вышла бы, так ничего и не сказав? Прости, но мне надо пройтись, подышать воздухом!

Он встал, сжав кулаки.