– Ричард! – тихо позвала Элизабет. – Вернись!

Она ждала его возращения пару мгновений, а потом в отчаянии закрыла глаза. В таком состоянии ее и увидела Бонни минут через десять – тоненькая фигурка на кровати, волосы растрепаны, глаза закрыты.

– Милая моя девочка! – вскричала гувернантка.

Знакомый голос, проникнутый почти материнской нежностью, вырвал молодую женщину из дремы. Она протянула посетительнице руку:

– Бонни, наконец ты пришла!

То был настоящий крик души. Едва не плача, Бонни присела у изголовья кровати – как много лет тому назад, одним осенним вечером в Нью Йорке.

Нью Йорк, Дакота билдинг, в тот же день

Стоя у широко раскрытого окна своей спальни, Мейбл Вулворт смотрела, как встает солнце. Свежий рассветный воздух пьянил, зрелище, открывавшееся взору, было восхитительным. Тончайшая игра света на бледно голубом небе, подсвеченные розовым облака…

– Птицы поют, встречают новый день, – тихо проговорила она. – Эдвард, ну когда она приедет? У меня нет сил больше ждать. Я хочу обнять свою Лисбет, расцеловать!

– Дорогая, еще немного терпения! – отвечал супруг, потягиваясь на кровати. – Телеграмма, в которой она сообщит о приезде, может прийти в любой момент – сегодня утром или вечером. Все, что нужно, я сделал, и Лисбет подтвердила получение денег, которые я переслал для оплаты проезда четырех пассажиров. Насколько я понял, Бонни и ее будущий муж от моего содействия отказались. Предпочли купить билеты в третий класс за свои деньги.

Эдвард встал и подошел к жене. Мейбл была в ночной рубашке из розового шелка. Бретелька сползла с одного плеча, и он прикоснулся губами к теплой коже у нее на спине.

– Мы отказались от поездки во Францию, о чем я не жалею. Тем более что Лисбет обещала отплыть первым же пароходом, – добавила она. – Но они все еще в Париже и редко дают о себе знать. Происходит что то странное, Скарлетт в этом уверена.

Негоциант поморщился при одном упоминании этого имени. Влияние соседки по дому, Скарлетт Тернер, помешанной на всем паранормальном, на Мейбл росло, и Эдвард уже начал по этому поводу беспокоиться.

– Откуда она может это знать? – произнес он с легким раздражением. – Сказали карты Таро? Или, может, она купила себе магический хрустальный шар?

– Эдвард, только не надо издевок! Я серьезно. Не знаю, что бы я делала без Скарлетт в прошлом году, когда Лисбет от нас уехала.

– Прости, дорогая. Ты стала такой чувствительной, впрочем, как все матери мира.

С этими нежными словами он развернул жену к себе лицом. С разрумянившимся от волнения лицом в обрамлении медно рыжих кудряшек она была очаровательна. С мечтательным видом он провел пальцами от плеча к грудям и вниз, к округлому бедру. Мейбл не утратила ни своей миниатюрности, ни живости нрава, ни грации.

– Ты – все та же девчонка, много лет назад поймавшая меня в свои сети, Мейбл. Неотразимая прелестница, которую я люблю всем сердцем с той секунды, когда наши взгляды встретились.

– Льстец! Мне недавно исполнилось сорок три, и в прошлую субботу, за ужином, Перл долго рассматривала меня, как чудного зверя в зоопарке, а потом посоветовала крем от морщин. Безжалостная у тебя племянница!

Эдвард закрыл ей рот поцелуем. Приласкал, в свою очередь любуясь бегущими над городом облаками. С улицы наверх, к окну, у которого супруги так и остались стоять обнявшись, доносилась какофония звуков: призывные крики торговцев газетами, стук копыт по мостовой, лошадиное ржание, а временами и сигналы клаксонов, потому что автомобилей в городе прибывало. Фоном всему этому служил гул отдаленных людских голосов.

– Нашей Лисбет грозит опасность! – внезапно заявила Мейбл, как только муж позволил ей вдохнуть.