— Похоже, женщины и дети и вправду заболевают первыми, — озабоченным тоном отозвалась настоятельница. — Но Марсель Тибо не выглядит крепышом… Надеюсь, доктор из Роберваля все-таки сможет к нам приехать. Поможет нам если не лекарствами, то хоть добрыми советами!

Монахини вернулись в монастырскую школу. Просторное здание в отсутствие сотни ребятишек, посещавших его более или менее регулярно, этим утром казалось на удивление тихим.

— Господи, как же мне хочется снова увидеть полные классы! — вздохнула сестра Люсия. — Но сколько учеников вернется?

Они поднялись в кухню. Сестра-хозяйка кормила Мари-Эрмин. Девочка шмыгала носиком, глаза были полны слез.

— Что ее так огорчило? — спросила мать-настоятельница.

— Сестра Мария Магдалина слегла. Она попросила меня присмотреть за Мари-Эрмин, а девочке запретила входить в свою комнату, — ответила сестра Викторианна обеспокоенно. — Малышка не понимает, что случилось.

— Боже всемогущий! — крестясь, воскликнула пожилая монахиня. — Наверное, она заболела гриппом! Но я буду за ней ухаживать, и она поправится! Мари-Эрмин, послушай меня, девочка! Наша сестра Мария Магдалина делает все ради твоего блага. Ты должна слушаться и не ходить к ней в комнату, Сегодня ты будешь спать с сестрой Викторианной. Твою кроватку мы переставим. Будь умницей, моя дорогая, и попроси Господа сжалиться над твоей будущей мамой!

Эти ее последние слова удивили сестер Люсию и Викторианну. Монахини ничего не знали о планах сестры Марии Магдалины.

— Я собиралась рассказать вам обо всем перед Рождеством, — пояснила настоятельница. — Наша сестра решила отказаться от монашества и вернуться в мир. Благодаря поддержке родителей сестра Мария Магдалина получила опеку над Мари-Эрмин и будет воспитывать ее как собственного ребенка. Я одобрила ее решение. Мне всегда казалось, что ее решимость посвятить жизнь служению Церкви не слишком сильна.

Сестра-хозяйка нежно погладила лобик Мари-Эрмин.

— Значит, наш маленький ангел будет жить в Шикутими. У нее будет любящая семья и мама.

— Летом мы сможем ее навещать, — подхватила сестра Люсия. — Если честно, я кое о чем догадывалась. Примерно неделю назад я застала сестру Марию Магдалину без покрова, и ее волосы были длиннее, чем обычно. Я слышала, как она разговаривает с малышкой, обещая ей вещи, которые мы в нашем положении дать ей не смогли бы.

Мать-настоятельница невесело улыбнулась.

Обещания всех благ этого мира, — вздохнула она, отходя от окна.

Мари-Эрмин оттолкнула от себя тарелку с чечевицей и стала теребить салфетку. Из разговора монахинь она не упустила и словечка. И вдруг, сложив свои маленькие ладошки, она начала молиться. На середине «Отче наш», которую она знала наизусть, девочка разрыдалась. Монахини как могли пытались ее успокоить, но малышка была безутешна.

— Хочу сестру Марию Магдалину! — снова и снова повторяла она. — Хочу видеть мою мамочку! Она сказала, что она моя мамочка!

Сердце сестры-хозяйки разрывалось от жалости. Она взяла девочку на колени и тихо заплакала.

— Мы будем молиться, дорогая! Не плачь! — повторяла она. — Сестра Мария Магдалина нездорова, ей нужно отдохнуть!

Мать-настоятельница замерла на пороге спальни. Она боялась увидеть сестру Марию Магдалину больной, боялась узнать симптомы страшной болезни. Собственная жизнь или смерть ее мало волновали, одно было ясно: заболев, она не сможет быть полезной ни жителям поселка, ни детям семьи Тибо, которых намеревалась переселить в монастырь сегодня же вечером.

«Я посмотрю, как она, потом проверю содержимое аптечки.