— Может, и так, но у меня собаки лучше, чем у них, — отозвался Тошан. — И они это знают.

— Тошан, вы всерьез собираетесь участвовать в этой гонке? — вмешалась в разговор Лора. — Но ведь это, по меньшей мере, неосмотрительно!

— Такие пари заключались и выигрывались и до меня, — возразил Тошан. — Лед сейчас крепкий. Если я выиграю, то получу пятьдесят долларов.

— Только что ты говорил о двадцати, — удивилась Эрмин. — Двадцать — уже много! Но пятьдесят… Ты хорошо подумал? Это же без малого твоя заработная плата за месяц! И если ты проиграешь, тебе придется отдать им эти деньги! У тебя они есть?

— Я не проиграю! — с уверенностью в собственных силах заявил Тошан. — Если бы это было не так, я бы не спорил.

— Даже будь я склонен к авантюрам — не стал бы так рисковать! — прокомментировал услышанное Ханс Цале, по натуре человек весьма экономный.

Эрмин подавила вздох. Ей тоже не нравилась эта идея с гонками через озеро, но она не хотела ссориться с мужем, а потому промолчала. Симон же, наоборот, преисполнился энтузиазма. Юная копия Жозефа Маруа, своего отца, только куда более жизнерадостный, он заглянул своими ореховыми глазами в черные очи Тошана.

— Я приду на это посмотреть! — объявил он. — И поставлю на тебя, зять! Я смело могу называть тебя зятем, потому что Мимин мне как сестра. И твою жену возьму с собой, чтобы она смогла присутствовать при старте. Запряжем Шинука и поедем. Ты согласна, Мимин? Прогулка пойдет тебе на пользу!

— Тогда возьмем с собой и Мукки! — согласилась Эрмин, обрадованная этим предложением. — Если будет солнечная погода, я поеду с удовольствием!

— Если так, то мы тоже поедем! — добавила Лора. — Может, даже в автомобиле.

— Снег хорошо утоптан, и, если аккуратно вести машину, проблем не будет, — заверил ее Симон.

Мирей принесла десерт. С характерной для нее непосредственностью экономка вступила в разговор, отрывки из которого улавливала, когда время от времени входила в комнату с блюдом или столовыми приборами.

— Ничего особенного вы, мадам, да и ты, Эрмин, там не увидите: разве что полдюжины сорвиголов, несущихся по озеру и кричащих на своих собак. Бедные звери, ведь бежать-то сломя голову приходится им! Я родилась в Тадуссаке, и, скажу я вам, мой отец не изнурял понапрасну своих собак. Когда лед становился крепким, он охотился на тюленей. Я была шестым ребенком в семье и с четырнадцати лет служила в большой гостинице, в которой могли поселиться за раз три сотни человек. Уже в то время в наши края приезжали туристы.

Мирей могла без устали рассказывать о своем детстве, проведенном в Тадуссаке, одном из старейших поселений Квебека. Лора, Ханс и Эрмин не раз слышали о красотах залива, в котором еще в шестнадцатом веке по приказу короля Франции Генриха IV основали одну из крупнейших в стране факторий.

— Может, поедешь с нами, Мирей? — предложила Лора. — Ты почти не выходишь из своей кухни!

— Господь мне свидетель, мадам, но зимой любой прогулке я предпочту посиделки у печки, и не важно, солнечный день за окном или пасмурный.

Домоправительница вышла. Шарлотта подмигнула Эрмин, и молодая женщина дружески подмигнула в ответ.

— Пока мы будем в городе, Мирей приготовит для нас прекрасный ужин! — сказала Эрмин.

Симон с Тошаном продолжали обсуждать предстоящую гонку. В ожидании кофе Ханс сел за фортепиано. Лора коснулась плеча дочери.

— Дорогая, может, споешь нам что-нибудь? — попросила она.